— Я поднимал ее и сажал на высокий барьер. Она садилась, ноги висели в воздухе, и, уцепившись одной рукой за мое плечо, впивалась глазами в экран. «Интересно?» — спрашивал я, и она отвечала: «Интересно!» Но никогда не восхищалась так, чтобы всплеснуть руками или прыгать от радости. Она молча смотрела на экран, и только по лицу ее, по широко открытым глазам можно было понять, что она любит кино.
Когда я спрашивал: «Ты не голодна, Наоми-тян?», она часто коротко отвечала: «Нет!», но если бывала голодна, без стеснения отвечала, что хочет есть, и откровенно говорила, что именно — европейское или японское блюдо.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Наоми-тян, ты похожа на Мэри Пикфорд! — сказал я, когда мы сидели в европейском ресторане после кино, где смотрели фильм с участием этой актрисы.
— Да? — Казалось, Наоми вовсе не обрадовалась, а только удивилась моим неожиданным словам.
— А ты как думаешь?
— Не знаю, но все говорят, что я похожа на полукровку, — серьезно ответила она.
— Охотно верю… Во-первых, имя у тебя необыкновенное. Наоми — звучит элегантно… Кто это дал тебе такое имя?
— Не знаю.
— Отец или мать?
— Кто их знает…
— Чем занимается твой отец?
— Он уже умер.
— А мать?
— Она жива.
— А братья или сестры у тебя есть?
— Есть… И старший брат, и сестры — старшая и младшая.
Я и потом расспрашивал ее о семье, но она всегда хмурилась, когда речь заходила о ее родственниках, и старалась замять этот разговор.
— Прости меня, Наоми-тян! Тебе долго пришлось ждать?
— Долго, — промолвила она.
Но в ее ответе я не чувствовал недовольства.
Как-то раз она обещала ждать меня на скамейке. Внезапно полил дождь. У пруда под навесом маленького храма, посвященного какому-то божеству, Наоми ждала меня, как всегда. Я был ужасно тронут.
Ее платья были сшиты из старых тканей. По-видимому, они перешли к ней от старшей сестры. Наоми носила оби из муслина, причесывалась просто и мало пудрилась. Заплатанные белые носки плотно облегали ее маленькие ноги. Когда я ее спрашивал, отчего она причесывается только по-японски, Наоми неизменно отвечала:
— Дома так велят…
«Час уже поздний, я провожу тебя», — часто говорил я, но она отвечала: «Не нужно, тут уже близко, одна дойду…» — и, отрывисто бросив на углу Ханаясики: «До свиданья», — сворачивала на улицу Сэндзоку и пускалась бежать.
Да, конечно, ни к чему во всех деталях описывать то время, хочу только рассказать об одном разговоре с Наоми.
Произошло это в теплый дождливый вечер в апреле. В кафе было тихо и безлюдно. Я долго сидел за столиком и медленно тянул коктейль. Можно подумать, что я заправский пьяница, но на самом деле я трезвенник и просто для того, чтобы выиграть время, заказал слабый коктейль, какой пьют женщины, и медленно цедил его. Когда Наоми принесла мне еду, я, слегка захмелев, сказал:
— Наоми-тян, ну-ка, присядь ко мне.
— А что? — Она послушно села рядом. Я вынул папиросу, и она тотчас же поднесла мне зажженную спичку.
— Давай поболтаем. Сегодня ты, похоже, не очень занята?…
— Да, редкий случай.
— Обычно у тебя много работы?
— Очень. С утра до вечера. Даже книгу почитать времени нет.
— Вот как? А ты любишь читать?
— Люблю.
— Что же ты читаешь?
— Разные журналы… Я все читаю.