Затем, хорошенько протерев руку ваткой со спиртом, ловко ввела иглу.
— Ой, больно!
— Это оттого, что я тороплюсь, сегодня у нас так мало времени!
Крепкий запах лекарства разнёсся по комнате. Юкико наклеила пластырь и слегка, помассировала сестре руку.
— Ну вот, у меня тоже всё готово, — сказала Таэко.
— Какой шнур подойдёт к этому поясу?
— Вот этот хорош. И, пожалуйста, поторопись.
— Не нужно меня подгонять. Когда я тороплюсь, у меня всё валится из рук.
— Ну, а теперь, сестрица, вдохни поглубже.
— Ты была права — Сатико сделала глубокий вдох. — Ты была права. Теперь ничего не слышно… В чем же дело, Кой-сан?
— Скрипят новые пояса. Тот, что на тебе сейчас, старый. Он слишком устал, чтобы скрипеть.
— Пожалуй, так оно и есть.
— Нужно было только чуточку пораскинуть умишком.
— Барыня, вас к телефону, — объявила, вбежав в комнату, О-Хару. — Звонит госпожа Итани.
— Ах, какой ужас, я совсем про неё забыла!
— Смотрите, вот и такси!
— Что же делать? Что же делать? — взволновалась Сатико. Юкико же, напротив, казалась совершению невозмутимой, как будто всё это не имело к ней ни малейшего отношения. — Так что же мне ей сказать, Юкико?
— Что хочешь…
— И всё-таки посоветуй, как лучше ей ответить.
— Я целиком полагаюсь на тебя.
— Стало быть, мне следует отказаться от приглашения на завтра?
Юкико кивнула в ответ.
— Я правильно тебя поняла? Юкико снова кивнула.
Сатико стояла и потому не могла рассмотреть выражение лица сестры — та сидела потупившись.
6
— Ну, я пошла, Эттян. — Юкико заглянула в обставленную по-европейски гостиную, где Эцуко раскладывала игрушечную посуду, собираясь поиграть со служанкой О-Ханой. — В наше отсутствие присматривай как следует за домом.
— Только не забудь про подарок.
— Не забуду. Ты хочешь игрушечную рисоварку, которую мы видели на днях, да?
Из всех тёток Эцуко только старшую звала «тётей». К Юкико и Таэко она обращалась так, будто они были её сёстрами.
— Ты правда вернёшься к ужину?
— Правда.
— Обещаешь?
— Обещаю. Мама и Кой-сан поужинают в Кобэ вместе с папой, а я вернусь и буду ужинать с тобой. Не забудь, что ты должна сделать уроки.
— Нам задали написать сочинение.
— Тогда не играй слишком долго. Напиши сочинение, а я вернусь и почитаю.
— Счастливо вам, Юкико и Кой-сан! — Эцуко проводила их до передней, а потом, как была, в домашних туфлях, поскакала за ними по вымощенной тропинке, перепрыгивая с камня на камень. — Возвращайся к ужину, слышишь? Ты обещала!
— Сколько раз можно повторять одно и то же?! Конечно, вернусь.
— Если не вернёшься, я рассержусь, слышишь?
— Вот надоеда! Да слышу же, слышу.
Юкико радовала пылкая привязанность девочки. Почему-то, когда уходила мать, Эцуко не бежала за ней следом, но, если куда-нибудь отправлялась Юкико, она ни за что не хотела её отпускать и всякий раз ставила какие-нибудь условия. Другим, да первоначально и самой Юкико, казалось, что её нелюбовь к дому в Осаке и затянувшееся пребывание в Асии объясняются прохладными отношениями со старшим зятем, с одной стороны, а с другой — тем, что из старших сестёр истинное взаимопонимание существовало у неё только с Сатико. Однако со временем Юкико, к своему удивлению, обнаружила, что главная причина — в её привязанности к Эцуко.