Он сменил, хаори и передник на европейский костюм, а диалект, свойственный жителям Сэмбы, на стандартный токийский, но по складу ума и характера он так и остался прежним приказчиком из лавки. В старые времена в каждом магазине был один или двое таких служащих — вечно кланявшихся, разговорчивых, умевших угождать хозяину и смешить людей. Сатико подумала, что Итани пригласила Игараси нарочно, чтобы развлекать общество.
Сэгоси, с улыбкой следивший за состязанием в красноречии между Игараси и Мураками, показался Тэйноскэ и Сатико в точности таким, каким они представляли его себе по фотографии. Правда, в жизни он выглядел моложе, чем на фото, лет этак на тридцать восемь. Но внешность у него была и в самом деле, как определила Таэко, вполне заурядной. Черты лица — правильные, но без особого обаяния и утончённости. Всё: и его облик, и костюм, и даже галстук — поражало своей обыкновенностью. Глядя на него, трудно было поверить, что он бывал в Париже. И тем не менее Сэгоси производил впечатление человека по-своему приятного, по-видимому, и работник он был хороший, знающий своё дело. Словом, у Тэйноскэ сложилось о нём вполне благоприятное впечатление.
— Долго ли вы пробыли в Париже, господин Сэгоси? — спросил он.
— Ровно два года. Впрочем, это было уже так давно…
— Когда же?
— Лет пятнадцать или шестнадцать назад. Я поехал туда вскоре после окончания академии.
— Стало быть, вас направили туда для службы в главной конторе?
— Нет, в компанию я поступил уже после возвращения на родину, так что моё путешествие во Францию не было связано с какой-либо служебной необходимостью… Видите ли, в то время как раз умер мой отец. Он оставил мне немного денег, и я решил истратить их на путешествие. Если я и преследовал какую-то цель, то, пожалуй, единственную — получше освоить французский язык. К тому же у меня была смутная надежда подыскать там работу. Но в конечном итоге намерения мои не осуществились, так что, можно сказать, это была попросту развлекательная поездка.
— Господин Сэгоси — человек удивительный, — вступил в разговор Мураками. — Большинство людей, попав в Париж, не желает возвращаться домой, а вот господин Сэгоси разочарован Парижем, он там ужасно тосковал.
— Да? Почему же?
— И сам не знаю. Вероятно, ожидал слишком многого.
— Оказавшись в Париже, вы поняли, насколько хороша Япония. Что ж, это вполне естественно. Так вот почему вам нравятся истинно японские красавицы? — шутливым тоном спросил Игараси, бросив, быстрый взгляд в сторону Юкико, которая сидела потупясь.
— По-видимому, служба в компании помогла вам осуществить своё желание — получше освоить французский язык? — продолжал Тэйноскэ.
— Боюсь, что нет. Хотя компания и французская, служат в ней в основном японцы. Только среди управляющих двое или трое французов.
— Стало быть, у вас почти нет возможности практиковаться в языке?
— Только в тех случаях, когда приходят суда из Франции. Ну и, конечно же, я веду деловую переписку.
— Кстати, госпожа Юкико изучает французский язык, — вставила Итани.
— Просто сестра берёт уроки, и я вместе с нею…
— А кто вас учит? Японец или француз?
— Француженка…
— …которая замужем за японцем, — добавила Сатико. Бывая в обществе, Юкико всегда терялась, тем более, когда приходилось говорить на непривычном ей токийском диалекте. Ей трудно было довести фразу до конца, и тогда на помощь приходила Сатико. Сатико и сама подчас затруднялась найти нужное слово, но она умела сделать так, чтобы её осакский говор не резал слух, и могла с лёгкостью и достаточно ловко поддержать любой разговор.