Не успела заявить о своем решении, как няня принялась выкладывать сплетни, терзающие придворные уши и занимающие придворные рты.
Во дворце склонялись к мнению, что у юной королевы случился нервный приступ, которым она была подвержена и ранее. Только на этот раз он был куда сильнее прежних. Не выдержав волнений и бремени короны, возложенной на ее голову, Елизавета – я то есть! – чуть было не отдала Богу душу.
– Не только Тайный Совет, но еще и Парламент станут давить на тебя, умоляя как можно скорее выйти замуж и подарить Англии наследника, – предупредила няня. – Все только об этом и говорят. Ведь смерть еще одной королевы – новая гражданская война!
Задумалась. Получается, я вовсе не замужем и даже не обручена… Но чье же тогда кольцо на моем пальце?!
– Это не был нервный приступ. Меня отравили, – решившись, сказала я няне.
Если я кому и могла доверять, так это ей и Роджеру.
– Знаю, – произнесла женщина, кусая губы. – Это снова произошло! И где?.. Во дворце Уайтхолл, на моих глазах!.. И как я только не уследила? Девочка моя, сможешь ли ты меня простить?
Я потеряла дар речи. Как это – снова? Неужели меня, вернее королеву, уже пытались отравить?
Няня была безутешна.
– Все началось после Тауэра, в Вудстоке, когда тебя выпустили из заключения. Яд, пожар, головорез Пол Перри, которого успели заколоть раньше, чем он добрался до твоей комнаты…
– Все будет хорошо, – пообещала ей, решив, что мне стоит ее все же утешить. – Я приму меры! Думаю, мне следует поговорить…
Да, с кем бы мне об этом поговорить?..
– Тебя уже дожидаются Уильям Сесил и Роджер Эшам, – словно в ответ на мои мысли произнесла Кэти, и я кивнула.
Вот и отлично, с ними и поговорю! Выясню, кто мог желать мне смерти и делать это с размахом и выдумкой.
– Я очень рада, что Роджер вернулся ко двору, – продолжала Кэти. – Достойный джентльмен с незапятнанной репутацией и замечательный учитель.
Кивнула. Именно такой мне и был нужен, поэтому я собиралась сделать его кем-то вроде личного секретаря. В прошлой, московской, жизни у меня была замечательная секретарша, которая облегчала жизнь и помогала в работе.
– Но прежде, – Кэти хлопнула в ладоши, – твой завтрак! Теперь вся еда, что доставляется в личные покои королевы, проверяется дважды. Клянусь, дважды! Я заставила каждого из лакеев отведать блюда, которые они принесли, чтобы, упаси Бог, не подсыпали ничего по дороге.
Завтракала я в постели. Рядом замерло несколько фрейлин, а я так и не заметила, откуда и в какой момент они появились. Кэти порывалась кормить меня с ложечки, но я не разрешила, чувствуя себя неуютно под вежливыми, но любопытными женскими взглядами. Затем, когда поднялась с кровати, на меня налетел, закружил, сбивая с толку веселым щебетом, заботливый вихрь из служанок и фрейлин. Я только и успевала крутить головой, поднимать руки, переставлять ноги, обреченно позволяя делать с собой все, что угодно.
Им же было угодно переодеть и привести королеву в порядок. С меня сняли длинную тонкую сорочку, обтерли, ничуть не смущаясь моей наготы, которой, кажется, больше смущалась я. Вымыли волосы, помогли натянуть новую сорочку, смешные панталоны, теплые чулки – по полу немилосердно гулял сквозняк. Затем были жесткие белоснежные парчовые юбки, которые крепились на талии на сложных кружевных завязках. Зашнуровали холщовый лиф, да так, что первый размер груди куда-то испарился, словно я была рождена мальчиком.
Кэти смотрела на меня и все время ужасалась тому, насколько я исхудала.
Затем – не зря она была назначена хранительницей королевского гардероба! – няня принесла из другой комнаты самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Белое, шелковое, приятное на ощупь. Тяжелое, зараза! Оно было расшито жемчужинами размером с фасоль, с квадратным вырезом на груди, от которой, утянутой лифом, остались одни лишь воспоминания. Да и те были прикрыты вставкой из тончайшего прозрачного материала. Затем настал черед обуви – украшенным жемчугом и серебряными нитями туфлям на высоком каблуке. Хорошие туфли, правда, неудобные… Но после того, как я столько лет отбегала на шпильках, меня уже ничем не удивить!
Няня помогла с украшениями. Нити жемчуга на шею, небольшие серьги, перстни… Я собиралась расспросить Кэти о кольце, так похожем на обручальное, но вокруг все время вились фрейлины. Они и сделали мне прическу – закололи завитые локоны кверху. Кэти в задумчивости покрутила внушительных размеров жесткий воротник.
– Только не его! – взмолилась я, утомленная до невозможности утренним туалетом. Тут бы прилечь… Но если откинусь на кровать, то обратно уже не встану! Да и как тут ходить, когда за тобой волочится шлейф длиной в пару метров?
Как выжить в мире, в котором так сложно одеться, а раздеться я смогу лишь с посторонней помощью?!
– Ты великолепна, дитя мое! – произнесла Кэти, и в ее голосе прозвучала гордость. – Зеркало королеве!
Вскоре я увидела себя в первый раз. Замерла, чувствуя, как заколотилось сердце, а ладони сделались холодными и липкими, словно пойманные во рву лягушки. Незнакомая женщина совсем не походила на прежнюю меня – брюнетку с зелеными глазами, худенькую и невысокую. Из большого зеркала с инкрустированной драгоценными камнями рамой на меня смотрела молодая рыжеволосая женщина с выразительным и властным лицом. У нее были карие глаза, бледная и гладкая кожа и небольшой рот с тонко очерченными губами.
Она смотрела прямиком мне в глаза, и я отшатнулась, хотя понимала, что это мое собственное отражение. Но я… Я ее не знаю ее! Попятилась, чуть было не сорвавшись бежать.
Но куда?! Куда мне бежать?!
Наконец, вздохнула, справившись с приступом панической атаки. Оценила роскошь платья, прикинула, во сколько оно обошлось казне, и ужаснулась. С трудом заставила себя улыбнуться отражению в зеркале. И тут же лицо утратило королевскую властность, на щеках заиграли ямочки, глаза заблестели, и я поняла, что все же смогу привыкнуть к новой себе.
Королева Англии оказалась красивой и яркой женщиной. Она была выше среднего роста, стройная, с изящными руками и тонкими пальцами. Не сомневаюсь, с такой внешностью Елизавета пользовалась успехом у мужчин!
Впрочем, мне было вовсе не до них, тут бы выжить!.. А уж потом разобраться, свихнулась я или все-таки нет.
Служанки тем временем отворили двустворчатые двери спальни, фрейлины унесли большое зеркало. Я, удостоверившись, что шлейф подхватила одна из девушек, шагнула в доселе неизвестный мир.
В первой королевской приемной уже толпились дамы, одна наряднее другой. Темными воронами в стайке райских птичек, точнее, среди разодетых девушек, виднелись фигуры двух мужчин, увлеченных беседой. Оба в черном – в наглухо застегнутых коротких куртках из плотного материала с рукавами, притороченными к пройме шнуровкой. Из-под высокого жесткого воротника кокетливо выглядывал кружевной край рубашки, видневшийся также в просветах на плечах и манжетах. Грушеобразные короткие штаны переходили в обтягивающие, не покривлю душой, лосины. Наряды мужчин довершали мягкие остроносые ботинки из бархата.
Первого я узнала сразу же – это был Роджер Эшам, мой ночной сторож. У второго мужчины, казавшегося еще более высоким из-за черной шляпы, из-под которой выглядывали темно-каштановые волосы, было худое напряженное лицо, словно он пытался решить махом все проблемы Англии. Подозреваю, человек с пронзительным взором темных глаз, длинным носом и кокетливой бородкой был тем самым сэром Уильямом Сесилом, бароном Берли, государственным секретарем и хорошим другом королевы, о чем успела проболтаться Кэти Эшли.
Мое появление не прошло незамеченным. Дамы тут же присели в глубоком реверансе. Мужчины, соперничая друг с другом в неловкости, бухнулись на одно колено. Все замерли, и я тоже. Признаюсь, растерялась. Что же мне теперь делать с этой… скульптурной композицией? Выводить всех из ступора или же пусть дальше стоят?