.. Котору прежде пробовать?
— Нет, тятенька, ты не шути, ты правду скажи.
— Правду и говорю,— отвечал, улыбаясь, отец.— А ты, Параня, пока плеткой я тебя не отхлыстал, поди—ка вели работнице чайку собрать.
— Сказано, уж сказано,— перебила Аксинья Захаровна и пошла было в угловую горницу.
— Ты, Аксинья, погоди,— молвил Патап Максимыч.— Руки у тебя чисты?
— Чисты. А что?
— То—то. На, прими,— сказал он, подавая жене закрытый бурак, но, увидя входившую канонницу, отдал ей, примолвив: — Ей лучше принять, она свят человек. Возьми—ка, Евпраксеюшка, воду богоявленскую.
Аксинья Захаровна с дочерьми и канонница Евпраксия с утра не ели, дожидаясь святой воды. Положили начал, прочитали тропарь и, налив в чайную чашку воды, испили понемножку. После того Евпраксия, еще три раза перекрестясь, взяла бурак и понесла в моленну.
— В часовне аль на дому у кого воду—то святили? — садясь на диван, спросила у мужа Аксинья Захаровна.
— У Михаила Петровича у Галкина, в деревне Столбовой,— ответил Патап Максимыч.
— Кто святил? Отец Афанасий, что ли? — спросила Аксинья Захаровна.
— Из острога, что ли, придет? — молвил Патап Максимыч.— Чай, не пустят?.. Новый поп святил.
— Какой же новый поп? — с любопытством спросила Аксинья Захаровна.
— Матвея Корягу знаешь? Как не знать Матвея Корягу? Начитанный старик, силу в писании знает.
— Он самый и святил.
— Как же святить ему, Максимыч? — с удивлением спросила Аксинья Захаровна.
— Как святят, так и святил. На Николин день Коряга в попы поставлен. Великим постом, пожалуй, и к нам приедет... "Исправляться" у Коряги станем, в моленной обедню отслужит,— с легкой усмешкой говорил Патап Максимыч.
— Ума не приложу, Максимыч, что ты говоришь. Право, уж я и не знаю,— разводя руками и вставая с дивана, сказала Аксинья Захаровна.— Кто ж это Корягу в попы—то поставил?
— Епископ. Разве не слыхала, что у нас свои архиереи завелись? — сказал Патап Максимыч.
— Австрийские—то, что ли? Сумнительны они, Максимыч. Обливанцы, слышь,— молвила Аксинья Захаровна.
— Пустого не мели. Ты, что ли, их обливала?..— сказал Патап Максимыч.
— У нас, в Комарове, иные обители австрийских готовы принять,— вмешалась в разговор Настя.— Глафирины только сумневаются, да еще Игнатьевы, Анфисины, Трифинины, а другие обители все готовы принять, и Оленевские, и в Улангере, и в Чернухе — везде, везде по скитам.
— Из Москвы, из Хвалыни, из Казани пишут про епископа, что он как есть совсем правильный,— молвил Патап Максимыч.— Все мои покупатели ему последуют. Не ссориться с ними из—за таких пустяков... Как они, так и мы. А что есть у иных сумнение, так это правда, точно есть. И в Городце не хотят Матвея в часовню пускать, зазорен, дескать, за деньги что хочешь сделает.