Поразительный и впечатляющий взлет голландского морского могущества, как это казалось многим и тогда, и в более поздние времена, имел под собой прочную основу, существовавшую задолго до 1568 г. Основные причины экономического развития двух приморских провинций были достаточно ясно разъяснены в петиции голландских штатов императору Карлу V вскоре после того, как в 1543 г. он подчинил своей власти все 17 провинций Нидерландов, что стало кульминацией сложных процессов, включающих в себя династические браки, превратности судьбы и периодическое использование силы.
«Это действительно правда, что провинции Голландии – очень маленькая страна, маленькая в длину и еще меньше в ширину, с трех сторон почти полностью омываемая морем. Она должна быть защищена от моря мелиорационными сооружениями, что требовало тяжелых ежегодных трат на дамбы, шлюзы лотков водяных мельниц, ветряные мельницы и польдеры – осушенные участки земли, защищенные дамбой. Более того, вышеупомянутые провинции Голландии изобилуют дюнами, болотами и озерами, которых, как и других бесплодных, непригодных под посевы или пастбища земель, с каждым днем становится все больше. Вследствие этого жители страны ради обеспечения своих семей, жен и детей вынуждены поддерживать себя ремеслом и торговлей, причем таким способом, при котором они приобретают сырье за границей и реэкспортируют готовый продукт, включая самые разные виды тканей и сукна, во множество мест, таких как королевства Испания, Португалия, Шотландия, в Германию, а в особенности в Данию, в страны Балтии, Норвегию и другие им подобные регионы, откуда они возвращаются с грузами и товарами тех мест, более всего с пшеницей и другими зерновыми. Следовательно, для основной деятельности страны необходимо судоходство и связанные с ним профессии, благодаря которым великое множество людей, таких как купцы, капитаны судов, штурманы, лоцманы, матросы, судовые плотники и прочие, зарабатывает себе на жизнь. Эти люди совершают плавания, ввозят и вывозят все виды товаров – туда и обратно, – а те грузы, что они привозят сюда, продают в Нидерландах, Брабанте, Фландрии и прочих соседних местах», – читаем в Императорской резолюции, начертанной на оригинальной петиции, датированной 13 октября 1548 г.
Другими словами, в середине XVI в., еще до начала борьбы с Испанией, купцы и моряки Голландии и Зеландии обладали огромной, быть может, даже преобладающей долей в морской торговле и перевозках между Балтикой и Западной Европой. Молочное и мясное производство Северных Нидерландов являлось, возможно, более важным, чем податели петиции 1548 г. были готовы признать, но тем не менее правда и то, что «большое рыболовство» в Северном море и торговые перевозки в Балтию, Францию и на Иберийский полуостров имели куда более важное значение. Одной из причин роста голландской внешней торговли, несомненно, являлось географическое положение Нижних Земель[3] у Северного моря, с их легким доступом к рынкам Германии, Франции и Англии. Однако основная причина превосходства голландцев над своими главными конкурентами, ганзейскими городами[4], заключалась в том, что голландцы и зеландцы строили свои корабли более экономно и поэтому могли предлагать более низкие фрахтовочные ставки, то есть дешевле своих соперников.
Характерная черта морской торговли – и, собственно говоря, других форм предпринимательства – в Северных Нидерландах была известна как rederij – судоходная компания. Это был весьма гибкий тип кооперативного предприятия, с помощью которого группа людей могла объединиться, чтобы покупать, владеть, строить, сдавать в аренду или фрахтовать корабль и его груз. Ко второй половине XVII столетия капитан или штурман судна очень часто являлся совладельцем груза и был напрямую заинтересован в его продаже. Индивидуальные reders, судовладельцы, могли вкладывать капитал в различных пропорциях, и он мог ранжироваться от состоятельных купцов на берегу с солидными квотами до палубных матросов с их ничтожными грошами. В 1644 г. один писатель утверждал, что «здесь не сыскать ни единого рыбацкого судна, ни одной старой посудины, ни просто лодки, которая не была бы оснащена или не была бы отправлена в плавание с этой земли без участия нескольких объединившихся людей». И он же утверждал, что не найти и одного корабля на сотню, который не эксплуатировался бы rederij. В любом случае такая практика способствовала широкому распространению инвестиций в судоходство, укреплению прав собственности и, в значительной степени, объединению торгового и морского сообществ.
Так что вполне естественно, что в сообществах купцов и моряков – таких, как те, что описали их представители в 1548 г., – как политическая, так и экономическая власть имели тенденцию сосредоточиваться в руках торгового сословия, а именно его наиболее состоятельных представителей. На исходе Средних веков последние добились управления над городскими или муниципальными советами; а в том, что касается Голландии и Зеландии, большинство членов городских советов сами являлись судовладельцами или были напрямую заинтересованы в какой-либо отрасли или отраслях внешней торговли – в зерне и лесе с севера, в винах, фруктах и соли с юга, в промысле сельди и в продаже рыбы на экспорт. Все это очевидно из уже процитированной петиции 1548 г. голландских провинций Карлу V; и война с Испанией не только не замедлила, а скорее ускорила рост влияния и могущества городских советов. Эта война сопровождалась, за исключением относительно коротких промежутков времени, устойчивым ростом голландской заморской торговли, особенно после 1590 г. В свою очередь, морская торговля давала членам городских советов и так называемому сословию правителей, из которого и избирались советники, значительную экономическую и (как мы еще увидим) значительную политическую власть.
И опять же, такое развитие в значительно большей степени отмечено в приморских провинциях, Голландии и Зеландии, чем в остальных, где сельское хозяйство оставалось относительно более важным и где сельская знать (как в Гелдерланде) и наиболее богатые фермеры (как в Фрисландии) обладали большим влиянием, чем городские советы. Как бы там ни было, положение городских советов во всех провинциях в отношении первых принцев Оранских было более прочным, чем при герцогах Бургундских или королях Испании. Несмотря на три последовательные женитьбы на богатых наследницах, Вильгельм Молчаливый[5] так и остался наполовину удачливым бунтовщиком, все более зависимым от финансовой и моральной поддержки городов. Верно, что, когда Голландия и Зеландия признали его в 1572 г. своим штатгальтером – этот средневековый титул изначально означал местоблюстителя (исполняющего обязанности) верховного правителя, – они тем самым дали ему право голоса в назначении членов городского совета, которые, в свою очередь, в конечном итоге назначали его самого. Однако несколько не примкнувших к нидерландскому мятежу городов после взятия в 1572 г. Бриля (Брилле) полупиратскими морскими гёзами[6] недвусмысленно отказались предоставлять штатгальтеру такие полномочия, хотя они принадлежали ему по праву.
Разделение Нижних Земель (Нидерландов) на преимущественно протестантский север и полностью католический юг не стало неизбежным исходом, а результатом переплетения различных факторов – географических, военных, религиозных и экономических, среди которых существенную роль играли и городские советы. Вильгельм I Оранский, который сражался за свободу всех 17 провинций и который (побывав поочередно и лютеранином, и католиком, и кальвинистом) мысленно представлял себе государство, где протестанты и католики могли жить на условиях взаимного уважения и равноправия или хотя бы терпимости друг к другу. Однако ядро его последователей-кальвинистов из числа морских гёзов относилось к подобной терпимости с презрением. Эти люди были решительно настроены всеми правдами и неправдами навязать верховенство своей специфической разновидности протестантизма. Большинство городов, сдавшихся им летом 1572 г., сделали это на условии того, что жители-католики не будут подвергаться преследованиям и им будет позволено отправление религиозных обрядов в их собственных церквях. Условия эти систематически нарушались победителями, которые посадили в городские советы собственных ставленников – вместо тех их членов, кто выказывал хоть малейшее недовольство протестантизмом в пользу католицизма. Завладев контролем над городскими советами, кальвинисты изгнали католическое духовенство и разрешили мирянам-католикам только свободу вероисповедания вместо свободы публичного богослужения.