Она более чувственна, чем я была в ее возрасте. Но ведь она не жила в такой изоляции от жизни, как я. Свежий воздух и солнце давали ей те жизненные силы, которых не получили в свое время я и разделявшие мое заточение братья и сестра. Хорошее питание, физические упражнения, прогулки на свежем воздухе, достаток… она имела все самое лучшее. Нам в детстве досталось наихудшее.
Крис спросил, не собираемся ли мы стоять здесь весь день и ждать, пока проливной дождь промочит нас насквозь. Он потянул меня за собой к дому, заражая своей веселой уверенностью.
Приближающиеся раскаты грома, мрачные черные тучи, пересекаемые зигзагами молний, подталкивали нас к дому, и шаг за шагом мы, наконец, подошли к главному входу Фоксворт Холла.
Я заметила некоторые детали, которых не было видно издалека. Пол портика был выложен изразцами трех оттенков красного цвета: причудливо чередуясь, изразцы так же образовали солнечный круг с лучами, подобный стеклянному кругу над двустворчатыми дверями входа. Эти два солнечных диска почему-то очень обрадовали меня. Раньше их здесь не было. Возможно, Крис и прав в своем оптимизме. А восстановленный дом все же отличается от старого, хоть и похож на него. Ведь даже две одинаковые снежинки на самом деле различны.
Я нахмурилась: но кто же заметит различие между двумя падающими снежинками?
— Прекрати принюхиваться к разным мелочам, не надо портить себе настроение. По твоему лицу и по твоим глазам я вижу, что ты так и ищешь, к чему бы придраться. Клянусь тебе честью, что мы останемся в этом доме только до тех пор, пока Барт не вступит в свои права, а потом улетим на Гавайи. Если налетит ураган или нахлынет стоячая волна на этот дом, пока мы в нем находимся, то это случится только потому, что ты ожидаешь чего-то плохого.
Его слова заставили меня улыбнуться:
— Не забывай, что есть еще и вулканы. Они могут залить нас горячей лавой.
Он засмеялся и шутливо шлепнул меня по заду.
— Прекрати! Ну, пожалуйста! Десятого августа мы уже сможем сесть в самолет. Но сто против одного, что ты и там будешь беспокоиться о Джори, о Барте, думать, что делает Барт один в этом доме.
Только сейчас я вспомнила, что Барт говорил о каком-то сюрпризе, который ожидает нас в Фоксворт Холле. Когда он говорил об этом, то как-то странно глядел на меня.
— Мама, ты будешь поражена, когда увидишь… — он замолчал и неловко улыбнулся. — Я прилетал туда каждое лето, чтобы проверить, все ли в порядке, не разрушается ли от запустения и сырости дом. Я распорядился сделать интерьеры такими, какими они были раньше, за исключением моего кабинета. Его я хочу отделать по-современному, установить необходимое мне электронное оборудование… Но ты, конечно, можешь кое-что изменить в обстановке, чтобы в доме стало уютнее.
Уютнее? Да разве в этом доме может быть уютно? Я знала, каково быть запертым в этом доме, проглоченным им и обманутым. Я вздрогнула от стука моих высоких каблуков, раздавшегося под сводом портика вслед за глухим звуком от подошв Криса, когда мы приблизились к черным дверям, украшенным геральдическими щитами. Не знаю, действительно ли Барт настолько уважал своих предков Фоксвортов, что желал сохранить все их аристократические титулы и гербы, или же он просто хотел, чтобы все оставалось, как было когда-то. На каждой из двух черных створок висело по тяжелому медному молотку, а на планке между створками находилась маленькая, почти незаметная Кнопка звонка.
— Я уверен, что этот дом начинен всякими современными приспособлениями, которые просто неприемлемы для подлинно исторического дома в Виргинии, — прошептал Крис.
Вероятно, Крис был прав. Барт обожал всякую старину, но одновременно сходил с ума от всего модернового. Ни одна из электронных новинок не проходила мимо его внимания, он обязательно старался приобрести ее.
Крис полез в карман за ключом, который Барт дал мне перед расставанием в Бостоне.