Именно это дерево мы выбрали для нашего Первого Ежегодного Соревнования по Прыжкам с Тарзанки. Победил Меме. И сломал обе руки.
Луи, его кузина и кузен
В доме Меме есть полуподвальная квартира, которую его мать привела в порядок и сдала семье из Пуэрто-Рико. Семье Луи. Луи – самый старший из детей и единственный мальчик. На самом деле он – друг моего брата, но я знаю, что у него есть кузина и кузен и что его футболки никогда не заправлены в штаны.
Кузина Луи старше нас. Она живет с семьей Луи, потому что ее родные живут в Пуэрто-Рико. Ее зовут Марин, или Марис, или как-то так, она носит черную нейлоновую одежду и сильно красится. У нее много косметики, потому что она работает в Avon. Она почти не гуляет – присматривает за маленькими сестрами Луи, но часто можно увидеть, как она стоит у входной двери, хрустит пальцами и поет:
Кузена Луи мы видели только однажды, но та встреча была важной. Мы играли в волейбол в переулке, когда он проехал мимо на своем большом желтом «Кадиллаке» с белыми покрышками и желтой лентой, привязанной к зеркалу. Рука кузена Луи выглядывала из окошка. Он пару раз посигналил, и в окне дома Луи тут же появилось много лиц – сам Луи, его маленькие сестренки и Марин. А затем они спустились.
Все разглядывали машину, стараясь заглянуть внутрь, и спрашивали у водителя, откуда он достал ее. В салоне лежали белые коврики, сиденья тоже были белыми. Мы попросили нас покатать и спросили, откуда он взял автомобиль. Кузен Луи ничего не ответил, но сесть разрешил.
Каждому из нас пришлось разместить на коленях одну из младших сестер Луи, но мы не жаловались. Сиденья были большими и мягкими, как диван, а у заднего окна лежал белый игрушечный кот, чьи глаза загорались, когда машина останавливалась или поворачивала. Здесь не нужно было крутить ручку, чтобы опустить стекла. Вместо этого была кнопка, которая работала автоматически.
Мы выехали из переулка и шесть раз обогнули квартал, но кузен Луи сказал, что заставит нас идти домой пешком, если мы не прекратим играть с окнами и переключать радио.
Когда мы объезжали квартал в седьмой раз, то услышали сирену… Сначала она была тихой, потом стала громче. Кузен Луи тут же остановился и приказал всем выйти из салона. Затем он резко тронулся с места, и «Кадиллак» исчез в поднявшейся пыли. Не успели мы и глазом моргнуть, как показалась полицейская машина. Мы увидели, как она догоняет желтый «Кадиллак», пытавшийся повернуть налево. Но наш переулок очень узкий, и машина, не сумев развернуться, врезалась в уличную лампу.
Марин закричала, и мы бросились бежать вдоль улицы, туда, где мигала синим полицейская сирена. Капот «Кадиллака» был сплющен, как нос аллигатора, но кузен Луи не пострадал – только набил синяк на лбу и разбил губу. Полицейские заковали его в наручники и усадили на заднее сиденье своей машины. Когда они тронулись с места, мы помахали им вслед.
Марин
Приятель Марин живет в Пуэрто-Рико. Она показывает его письма и заставляет пообещать, что мы никому не расскажем: они поженятся сразу же, как она вернется на родину. Она говорит, что у него пока нет работы, но она откладывает часть денег, вырученных от продажи косметики, и заботится о кузенах и кузинах.
Марин говорит, если она останется здесь еще на один год, то найдет настоящую работу где-нибудь в центре, потому что именно в центре находятся все хорошие работы и именно в центре тебе всегда нужно быть красивой и хорошо одеваться – чтобы встретить кого-нибудь в метро, выйти замуж и переехать жить в большой красивый дом где-нибудь далеко-далеко.
Но в следующем году родители Луи отправят Марин обратно к ее матери, а в письме напишут, что она доставляет слишком много неудобств. И это плохо, потому что Марин мне нравится. Она старше и много всего знает. Именно она рассказала нам, как забеременела Дэйви, сестра Бэби, и то, каким кремом лучше пользоваться для избавления от волос на лице, и что если посчитать количество белых пятен на ногтях, то можно узнать, сколько мальчиков думает о тебе, и много-много других вещей, которых я уже не помню.
Марин нельзя выходить из дома, пока ее тетя не вернется с работы, но даже тогда она не может уйти дальше крыльца. Каждую ночь она слушает радио. Когда в комнате ее тети гаснет свет, Марин зажигает сигарету. Она закуривает ее даже тогда, когда на улице холодно, или не работает радио, или нам нечего друг другу сказать. Марин говорит, очень важно, чтобы мальчики видели нас, а мы – мальчиков. И так как юбки Марин короче наших, а глаза сияют ярче и она старше во многих смыслах, мальчики действительно останавливаются у ее окон и говорят глупые вещи вроде: «Я влюблен в твои глаза, они похожи на два больших яблока. Почему бы тебе не подарить их мне?» И Марин просто смотрит, не моргая, и не боится.
Марин, теперь она где-то далеко, в одиночестве танцует под уличным фонарем и поет все ту же песню. Я знаю. Я знаю, что она ждет машину, которая остановится для нее. Звезду, которая упадет для нее. Ждет того, кто изменит ее жизнь.
Те, кто не…
Те, кто ничего не знает о нашем районе, боятся его. Они думают, что мы опасны. Что нападем на них с острыми ножами в руках. Они – глупые люди, которые потерялись в городе и забрели сюда по ошибке.
Но мы не боимся. Мы знаем, что косоглазый парень – это Дэйви, брат Бэби, а тот долговязый в соломенной шляпе – муж Розы, Эдди В., а здоровяк, который выглядит как глупец-переросток, – Толстый Мальчик, хотя он не толстый и совсем не мальчик.
Вокруг одни темнокожие, мы в безопасности. Но стоит нам забрести в чужой район, в котором живут люди с другим цветом кожи, коленки начинают трястись, мы накрепко закрываем окна машин и с опаской оглядываемся по сторонам. Да. Все именно так.
Жила-была старая женщина, у которой было много детей, и она не знала, что с ними делать
У Розы Варгас чересчур много детей. Конечно, ее вины в этом нет, она просто их мать. Одна на всех.
Варгасы плохие, да и не могли бы стать другими, ведь у них только одна мать, которая устала штопать, кормить и воспитывать и которая плачет каждую ночь, тоскуя по мужу, который ушел, не оставив ни записки с объяснениями, ни даже доллара на еду.
Дети прыгают между машин, и висят вниз головой на перекладинах, и ломают себе руки-ноги так часто, что кажется, будто они хрупкие, как фарфоровая ваза. Они думают, это весело. Они живут без уважения ко всему живому, даже к самим себе.
Спустя какое-то время всем надоело волноваться за чужих детей. Однажды они затеяли какую-то опасную игру на крыше лавки мистера Бэнни.
– Эй, ребята, вам что, делать нечего? Немедленно спускайтесь, сейчас же!
И они попросту плюнули ему на голову.
Видите, что я имею в виду? Неудивительно, что до них никому нет дела. Все перестали волноваться о них. Возможно, это случилось, когда маленький Эфрен сломал кривой зуб о счетчик на стоянке и даже не попробовал остановить Рефуджию, пытавшуюся пролезть через задние ворота и застрявшую между перегородок; возможно, когда Энджел Варгас хотел научиться летать и шлепнулся об асфальт, как сырой сахарный бублик, как падающая звезда, которая, рухнув на землю, не сказала даже «ой».
Алисия, видящая мышей
«Закрой глаза, и они исчезнут, – говорит ей отец. – Ты просто придумываешь. В любом случае у женщины есть только одно занятие – спать, чтобы очнуться засветло, с самой последней угасающей звездой, как раз в то время, когда можно заметить и разогнать паразитов, шуршащих за четырехногим умывальником и под распухшими половицами, которые так никто и не починил».
Алисия, у которой умерла мать, очень сожалеет о том, что в доме нет женщины старше, которая могла бы просыпаться рано утром и готовить обед. Алисия унаследовала материнскую скалку и ее сонливость. Она молода и умна и только что поступила в университет. Приходится ездить туда на двух поездах и автобусе, и она делает это, потому что не хочет провести всю жизнь на заводе или кухне. Она хорошая, мы дружим, она учится всю ночь и видит мышей. Тех самых, которые, со слов ее отца, не существуют. Она не боится ничего, кроме этих комочков шерсти с лапками. И отцов.