А Карапетик тем временем пытался освободиться от опутавшей все его тело липкой паутины. Но не так-то просто это было сделать! Провозившись где-то с полчаса, он совершенно выбился из сил и погрузился в тревожный сон.
4. Бамз!
Минуло еще полчаса, и над столом, расположенном в центре зала, вспыхнула красная лампочка. Это означало, что муравьишкам пора принимать солнечные и воздушные ванны. Тихо заурчали специальные приспособления, и верхняя часть стены вместе с потолком плавно ушла в сторону. На образовавшуюся веранду со всех сторон полились свет и чудесные лесные ароматы. Среди густой, шелестящей листвы весело щебетали птицы. Высоко в небе играли в пятнашки маленькие облачка. Ничто вокруг не предвещало беды, а беда была совсем рядом!
Дело в том, что возле самой стены, снаружи, притаился злой хищный жук, который уже в третий раз специально приходил сюда, чтобы подсмотреть, нельзя ли тут чем-нибудь поживиться. И вот наконец удобный случай предоставился. Черная мохнатая лапа быстро перекинулась через перила и, пошарив вокруг в поисках добычи, схватила одного из младенцев. По том осторожно приподняла и поспешно утащила за ограду.
Как раз в это время дверь детского отделения открылась – и на веранде появилась муравьиная медсестра. На руках у нее был только что родившийся муравьишка. Достав из кармана список, в котором были перечислены номера свободных кроваток, медсестра выбрала один, зачеркнула его карандашом и только после этого положила малыша в кроватку. Ушла она так же бесшумно, как и появилась. Номер кроватки, который она зачеркнула в своем списке, был номером 65.
Нянька все это время спала и ровным счетом ничего не слышала. Но зато когда настало время ужина, она была очень удивлена и обрадована тем, что младенец под номером 65, который до этого ни за что не хотел пить муравьиное молочко, на этот раз с большим аппетитом выпил целых две бутылочки. «Хорошо, что я доктора не позвала, – подумала Нянька, – чего его зря беспокоить – малыш и так вполне здоров».
А Жук тем временем уносил несчастного Карапетика все дальше в лес. «Ох, и полакомлюсь я сегодня!» – бормотал Жук, замирая от радости. От нетерпения он даже подскакивал на месте и то и дело потирал свои цепкие мохнатые лапы. Когда до норы осталось совсем немного, Жук запел. Такого с ним еще ни разу не случалось. Жук даже остановился от неожиданности.
– А что если у меня талант? – пробормотал он и, подбоченясь, запел громче. Голос был противным и скрипучим, но Жук от восторга закатил глаза.
– Да! Определенно – талант! – решил он. – И с таким-то талантом я занимаюсь невесть чем! Целый день проохотился за каким-то худосочным младенцем! Ф-ф-ф-у! Отдышусь пожалуй, – добавил он, останавливаясь у входа в нору.
– Н-да! Талант – это не шутка! А тут за день всего один младенец! Какая неблагодарность! Хотя, не зазевайся я в самом начале, может у меня был бы не один младенчик, а два… или три!
Пораженный этой мыслью, Жук даже вскочил. Настроение у него сразу испортилось.
– Или четыре! – воскликнул он, чувствуя, что настроение становится еще хуже. – Или пять!
Бэмз! Просвистевшая в воздухе палка со всего маху огрела Жука по голове. От удара он повалился набок и задрыгал своими мохнатыми ногами. Ж-ж-ж-бух! Другая палка двинула его в пузо. «Ой-ой-ой!» – завопил Жук и стремительно юркнул в нору. Третья палка влетела за ним. «А-а-а-а!» – раздалось оттуда – и вход в нору быстро задвинулся изнутри камнем. В следующий момент густые травяные заросли неподалеку раздвинулись, и на тропинке появился спасший Карапетика орешек. В руках он держал тяжелую дубинку. Подойдя к малышу, он взял его на руки и, повернувшись, пошел прочь. Скоро его шаги стихли вдали.
Несколько минут все было спокойно. Потом камень, закрывающий вход в нору, зашевелился, и оттуда, кряхтя, вылез Жук. На голове у него красовалась огромная шишка. Будто еще на что-то надеясь, он внимательно осмотрел все вокруг, заглянул даже под старый сухой лист, валявшийся поблизости, и только потом, охая и хромая, полез обратно в нору, то и дело повторяя: «А ведь могло… могло быть и два… Да, могло… И даже три тоже могло… И четыре могло… И пять…»
А счастливый Карапетик в это время лежал на кроватке в доме спасшего его орешка и посасывал из бутылочки молоко.
Отныне у него были мама и папа.
5. Семейные неурядицы
Мама и папа очень полюбили Карапетика. Они заботились о нем и учили всему, что так необходимо знать каждому орешку. Папа делал ему игрушки, а мама шила рубашечки и штанишки.
Но кроме мамы и папы у Карапетика теперь был брат. Звали его Карапузик.
Карапузик был на три дня старше Карепетика и поэтому считал себя главнее. Среди орешков он прославился своей силой и ловкостью. Если где-нибудь затевалась игра или состязание, все сразу шли к нему и звали с собой.
Но вот с братом они никак не могли поладить.
– Вот еще! – говорил Карапузик. – Плакса! Вечно-то он ноет! И какая от него польза? – и он давал Карапетику такого тумака, что у того и вправду на глаза наворачивались слезы.
Нельзя сказать, чтобы Карапузик был очень злым орешком, просто он считал, что все вокруг должны быть такими же, как он – сильными, смелыми и ловкими.
– А кто всего этого не умеет, – любил говорить он, – с тем и разговаривать нечего. И водиться с таким орешком не надо!
– Слишком много о себе воображает! – ворчал Карапетик. – Прыгать да бегать большого ума не надо. Голова у самого – как пустое ведро!
Однажды Карапузик и Карапетик вернулись домой усталые.
Прямо у входа стояла табуретка. Карапетик направился к ней, чтобы сесть. Карапузик, увидев это, тоже прибавил шагу. В результате они сели на табуретку почти одновременно.
– Я первый увидел ее! – кричал Карапетик, изо всех сил стараясь отвоевать побольше места.
– Подумаешь! – отвечал Карапузик, тесня брата к краю табуретки. – А я первый занял!
Скоро они стояли друг против друга и тянули табуретку за ножки каждый в свою сторону.
– А ну пусти, тебе говорят! А то как дерну! – грозился Карапузик.
– Попробуй! – отвечал Карапетик, ни за что не желая уступать.
– Ах, так! – вскричал Карапузик и дернул что было силы. Раздался громкий треск, и табуретка развалилась на две части.
– Все из-за тебя! – проворчал Карапетик, поднимаясь с пола и потирая ушибленное место.
– Нет, из-за тебя! – отозвался Карапузик, но вошедший в это время в дом отец разбираться не стал.
Выгнав обоих во двор, он дал им инструменты и сказал:
– Ломать вы мастера, теперь попробуйте сделать то, что сломали! Может, это вас хоть чему-нибудь научит!
С этими словами он повернулся и вошел в дом.
– Вот еще! – сказал Карапузик. – Больно нужна мне помощь этой плаксы! – он презрительно покосился на Карапетика. – Без него обойдусь!
– Подумаешь! Я бы сам с тобой ничего делать не стал! – ответил Карапетик.
Поделив инструменты поровну, они разошлись в разные стороны. Каждый решил делать свою табуретку.
Карапузик начал с того, что подобрал, по его мнению, подходящие деревяшки.
– Надо выбрать попрочнее, – думал он. – Чтобы в следующий раз не ломались! Эти не подойдут, – решил он, отбрасывая в сторону средней величины бруски. – Эти тоже… А вот это то, что надо!
Выкатив во двор четыре здоровенных бревна, он взялся за работу. Отпилив от каждого сколько нужно, он быстро сколотил их гвоздями.
Но табуретка вышла громоздкой и шаталась, если на нее садились с другого конца.
– Ничего! – сказал Карапузик. – Дело поправимое!
Он взял бревно и приколотил к табуретке еще три ножки, так что она стала походить на огромного многоногого жука.
– Вот теперь другое дело! – решил Карапузик и улегся отдыхать под куст.
Карапетик тем временем тоже работал. Табуретку он сделал довольно быстро. Но потом ему стало скучно. Усевшись рядом, он начал думать, чем бы заняться еще. Мысль его напряженно работала. Наконец он решил усовершенствовать табуретку и приделать к ней пропеллер для того, чтобы отгонять мух и комаров, а заодно устраивать ветерок, когда особенно жарко. Через полчаса все было готово. Над табуреткой возвышался шест, оканчивающийся четырехлопастным пропеллером. Приводился он в движение пружиной, вмонтированной в сиденье. Стоило кому-нибудь сесть на табуретку, как пропеллер делал один оборот. Для того, чтобы пропеллер сделал еще один оборот, надо было встать и снова сесть. Можно было добиться и того, чтобы пропеллер вращался непрерывно. Надо было только подпрыгивать на сиденье – вверх-вниз, вверх-вниз. Довольный своим изобретением, Карапетик улегся на траву отдыхать.