– Вы не беспокойтесь, он действительно безвредный и совсем не агрессивный! – примирительно сказала я. – Гарантирую, пассажиры будут в полной безопасности! В челноке я буду держать его на руках, как маленького ребёнка, а на корабле он будет всегда заперт в нашей каюте.
– Давайте я вам расписку напишу, что несу всю полноту ответственности за Сумунгуса! – предложил отец.
– А вы к ней копию таможенной декларации прикрепите! – поддержала мама.
Владислав Викторович вздохнул, его пальцы запорхали над сенсорной клавиатурой. Где-то под столом зашуршал принтер.
– Вот, распишитесь, – начальник смены протянул отцу две бумажки. – Обойдёмся без экспертизы. Только отнеситесь к данному вопросу со всей серьёзностью! Вы принимаете на себя юридические обязательства. Одна копия вам, другая – мне.
– Обещаю вам, – горячо заверил отец, ставя свою подпись.
– Это разрешение на провоз Сумунгуса. Поспешите на посадку!
– Спасибо вам, Владислав Викторович! – поблагодарила я.
– Береги свой кактус, – улыбнулся мне пограничник.
Сеня вдруг благодарно прикрыл на пару секунд глазки и снова их открыл.
Вот тебе на! Он что, нашу речь научился понимать? Или чувствует эмоциональный фон? Ох, непрост этот Сумунгус!
Глава пятая.
Челнок «Константиново»
К челноку от здания космопорта нас доставил просторный флаеробус. Сам челнок выглядел впечатляюще: огромная мощная машина, белый лебедь с широко раскинутыми крыльями и массивными соплами двигателей в хвосте. Когда-то наши прапрадеды создали челнок «Буран» – с тех пор концепция «космических извозчиков» не сильно изменилась. Конечно, сегодняшние челноки стали просторнее, комфортабельнее. Взлетают и выходят на орбиту без помощи ракетоносителей или других самолётов. Двигатели стали мощнее, а состав топлива изменился. Но внешне прадед и правнук по-прежнему походили друг на друга. Что поделать, для полёта в атмосфере нужны крылья и важна аэродинамика, а это определяет внешний облик.
Наш челнок был приписан не к космопорту, а к самому кораблю. На его борту вместо стандартного порядкового номера стояла эмблема компании «Роскосмофлот», а ниже гордо красовалось имя: «Константиново». Надо будет узнать, что означает это название. Мы поднялись по трапу на борт. У входа нас приветствовал улыбчивый молодой человек в мундире пилота. Голубые глаза, русые волосы, слегка курносый нос. Даже строгая традиционная фуражка пилота не делала его лицо серьёзнее. Я недовольно взглянула на него: неужели выход на орбиту и стыковку доверили вчерашнему школьнику? Юноша улыбнулся мне и подмигнул, словно подбадривая. Тоже мне, весельчак. Надеюсь, ты всё же не первый пилот, а лишь помощник.
– Пап, неужели неопытным школьникам доверяют управление челноками? – не выдержав, спросила я, когда мы шли по салону, высматривая номера наших мест.
– Ты про нашего пилота? Он вовсе не школьник, а старший гардемарин. Видела нашивки у него на рукавах? Почему ты решила, что он неопытный?
– Они с двенадцати лет обучаются в Космической академии, – добавила мама. – Если ему доверено управлять челноком самостоятельно, то он уже окончил курс обучения и сейчас проходит стажировку на космическом корабле.
– В чине младшего офицера, кстати, – дополнил отец. – И ничего тут удивительного нет – я частенько на челноках именно гардемаринов встречаю.
– Так они сами за штурвалом или всё же помогают старшему? – продолжала допытываться я.
– Думаю, сами. А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, какой-то он… Неубедительный. А речь идёт о выводе челнока в космос и стыковке! Всё нормально в твоих полётах было, никаких непредвиденных ситуаций?
– Ну, как видишь, нормально, раз я здесь, – улыбнулся отец. – Вот наши места, проходи к иллюминатору.
Я взглянула на наши кресла и обмерла: сразу за нами, в следующем ряду сидел тот самый вредный мужчина, который поднял шум во время регистрации на рейс. Он тоже меня узнал и от неожиданности закашлялся.
Родители быстро переглянулись.
– Давай, доченька, проходи быстрее, – попросила мама.
Я постаралась закрыть Сеню от недоброго взгляда мужчины и шмыгнула в кресло. Не хватало ещё, чтобы тут скандал разразился. У бедного Сумунгуса ещё первый стресс не прошёл. Родители тоже быстро уселись на свои места рядом.
– Почему это животное пустили на челнок? – нервно спросил сосед, наконец, обретя дар речи.
Отец обернулся, холодно посмотрел на мужчину и уточнил:
– Вы кого сейчас имеете в виду?
Я вжалась в кресло, стараясь казаться как можно более незаметной. Ну вот только выяснения отношений нам сейчас и не хватало! Хорошо начинается первое космическое путешествие, нечего сказать!
– Инопланетное чудовище ваше, кого же ещё! – заявил мужчина.
– Да будет вам известно, что перед вами растение, Сумунгус обыкновенный. Потрудитесь успокоиться и перестать пугать мою дочь и остальных пассажиров.
– Какое это растение! Он на меня глазами на регистрации пялился! Оно живое! – не унимался сосед.
– Как цветы, деревья, кусты и вообще вся флора планеты. У нас есть официальное разрешение от службы безопасности космопорта. Ещё вопросы?
К счастью, возразить соседу больше было нечего. Так что я смогла перевести дыхание, ободряюще погладить Сеню и взглянуть в иллюминатор. В него было отлично видно, как отъезжает от челнока трап.
Место мне досталось такое хорошее, что даже неловко стало перед родителями: им ведь почти ничего не видно. Тем временем гардемарин прошёл к пульту управления, уселся в кресло пилота. Никакой перегородки, отделявшей пилотскую кабину от салона, как в древних самолётах, не было и в помине. Второе кресло, справа от гардемарина, оставалось пустым. Отец прав, других пилотов на челноке нет. Однако ещё через несколько мгновений я обо всём забыла, так как гардемарин переключил несколько сенсоров на пульте, и его голос загремел из невидимых динамиков:
– Уважаемые пассажиры, вас приветствует пилот челнока «Константиново» старший гардемарин Юрий Звягинцев. Добро пожаловать на борт! Просьба пристегнуть ремни безопасности на всё время полёта. Прошу вас также воздержаться от приёма пищи и воды. Это связано с тем, что первая часть полёта включает в себя неопасную для организма, но ощутимую перегрузку, а вторая будет проходить в состоянии невесомости. Ваши кресла снабжены индивидуальными сферами безопасности, компенсирующими почти все негативные ощущения от изменения силы тяжести. И всё же заранее приношу извинения за некоторые неудобства. Расчётное время полёта до стыковки с круизным космолётом «Сергей Есенин» составляет один час восемь минут. А сейчас вашему вниманию предлагается информационный галафильм, который расскажет обо всех деталях полёта и о поведении в случае аварийной ситуации. Смотрите внимательно!
Скучный галафильм я, конечно, смотреть не стала. Пусть родители смотрят, если им заняться больше нечем. Меня полностью поглотили виды, открывающиеся за иллюминатором. Наш челнок начал двигаться, едва пол и стены слегка завибрировали, а где-то за спиной тяжело загудели двигатели. Мы прокатились по лётному полю до начала взлётной полосы и застыли, ожидая разрешения на взлёт. Вскоре оно было получено, и вибрация превратилась в крупную дрожь. Нас ощутимо вдавило в спинки кресел, а машина, стремительно набирая ход, понеслась вперёд.
Прошло всего несколько мгновений, а мы уже не только оторвались от земли, но и набрали приличную высоту. Выше, чем летают флаеры. Выше, чем я вообще когда-либо поднималась. Мы уверенно продолжали подниматься, карабкаясь к стратосфере. Небо за иллюминатором сначала было светло-голубым, ослепительное солнце рассыпало блики по салону челнока. Потом небо стало постепенно темнеть. Чем выше мы поднимались, тем больше изгибался горизонт. Из первоначально прямой линии он стал дугой, а потом стал закругляться ещё быстрее. Наконец над горизонтом появилась тёмно-синяя оболочка атмосферы, в то время как над нами была уже чернота безвоздушного пространства. Земля внизу всё больше начинала напоминать глобус: реки, поля и города становились всё миниатюрнее, пока не превратились лишь в размытые пятна.