Но он убежал... Посмотрите эти бумаги, в них доказательства того, что это невероятное событие совершилось.
Полицейский бережно поднес загоревшийся трут к своей трубке, сделал несколько затяжек, не спеша свернул трут и уложил в коробочку, и только затем бесстрастно отмахнулся от стопки бумаг, которые Анжелика протягивала ему.
- Не нужно. Я знаю.
- Вы знаете? - повторила она потрясенно. - Эти бумаги уже были у вас в руках?
- Да.
- Когда же?
- Несколько лет тому назад. Да... Мне все-таки захотелось узнать. Я откупился тогда от полицейской службы и сумел устроить так, что о моем прошлом забыли. Никто уже не вспоминал ничтожного адвоката, нелепо вмешавшегося в попытку защитить приговоренного колдуна. С тем делом было покончено, однако иногда о нем заговаривали при мне... Говорили разное. Я стал доискиваться, рыться, копаться. Полицейским знакомы разные ходы. В конце концов я обнаружил это и прочитал.
- И вы мне ничего об этом не сказали, - прошептала она, едва дыша.
- Нет!
Он смотрел на нее, прищурив глаза за облачком синего дыма, и она чувствовала, что начинает ненавидеть его, что ей глубоко противен весь его вид - хитрого кота, смакующего свои секреты. И вовсе он ее не любил. У него не было слабостей. И всегда он будет сильнее ее.
- Вы не забыли, конечно, моя дорогая, - заговорил он наконец, - тот вечер, когда прощались со мной в вашей кондитерской? Вы тогда сообщили мне, что собираетесь выйти замуж за маркиза дю Плесси-Белльер. И в силу какой-то непонятной ассоциации, какие бывают только у женщин, вы вдруг сказали: «Не странно ли, Дегре, что я не могу отказаться от надежды когда-нибудь увидеть его опять. Говорили... что это не его сожгли на Гревской площади...»
- Так вы тогда и должны были поговорить со мной!
- Зачем? - сухо спросил Дегре. - Вспомните же! Вы собирались пожинать плоды сверхчеловеческих усилий. Вы ведь не жалели ни трудов, ни решительности, не брезговали самым низким шантажом, пожертвовали даже своей добродетелью. Вы бросили все на борьбу за удовлетворение своего честолюбия. И преуспели! Вас ожидал триумф. А если бы я рассказал тогда вам об этом, вы ведь все разрушили бы, все бросили... ради химеры...
Она твердила свое:
- Вы должны были поговорить со мной. Подумайте, какой страшный грех вы заставили меня совершить - выйти замуж за другого, когда мой муж был еще жив!
Дегре пожал плечами.
- Жив?.. Но весьма вероятно, что он и был тем утопленником из Гассикура. Погиб ли он на костре или в воде, что это меняло для вас?
- Нет, нет, это невозможно! - воскликнула она, вскакивая на ноги.
Дегре продолжал настойчиво и безжалостно:
- Что бы вы сделали, если бы я тогда поговорил с вами? Бросили бы на ветер все: свою судьбу и судьбу своих детей. Умчались бы, как безумная, в поисках тени, призрака, как хотите это сделать сейчас. Признайтесь же, - в его голосе послышалась угроза, - что у вас теперь это в голове: уехать искать мужа, исчезнувшего десять или одиннадцать лет тому назад!
Он поднялся и шагнул к ней.
- Куда? Как? И зачем?
При последнем слове она подскочила:
- Зачем? Полицейский смерил ее своим особым взглядом, проникавшим, казалось, до самой глубины души, - Он был властителем Тулузы... У Тулузы больше нет своего владыки. Он правил в своем дворце... Дворца больше нет.