.. Дворца больше нет. Он был самым богатым феодалом во всем французском королевстве. Его богатства - конфискованы... Он был всемирно известным ученым... Теперь его никто не знает, да и где бы он мог заниматься своей наукой?.. Что осталось из того, что вы любили в нем?..
- Дегре, вы не способны понять любовь, которую внушает такой человек.
- Ладно, я понимаю, что он умел окружать себя чарами, неотразимыми для женского сердца. Но раз все эти искусительные чары исчезли?..
- Дегре, не заставляйте меня думать, что у вас так мало опыта. Вы же ничего не понимаете в том, как любят женщины.
- Немного понимаю в том, как любите вы. Он положил ей руки на плечи, повернув так, чтобы она увидела себя в высоком овальном зеркале, окаймленном резной золоченой рамой.
- Десять прожитых лет оставили свой след на вас, на вашей коже, в ваших глазах, в вашей душе, на вашем теле. И какие это были годы! Скольким любовникам вы отдавались...
Щеки ее запылали, но она вырвалась, по-прежнему дерзко глядя на него.
- Да, я знаю. Но все это не имеет отношения к любви, которую я питаю к нему... которую буду питать вечно. Говоря между нами, господин Дегре, что бы вы подумали о женщине, получившей в дар от природы некоторые способности и не использовавшей их хотя бы частично, чтобы выпутаться из беды, когда осталась одна, всеми брошенная, в последней крайности и нужде? Вы бы назвали ее идиоткой и были бы правы. Пусть я кажусь вам циничной, но и сейчас я, не колеблясь, воспользовалась бы своей властью над мужчинами, чтобы добиться цели. А мужчины, все мужчины, которых я знала после него, что они представляли для меня? Ничто.
Она гневно взглянула на него.
- Ничто, понимаете? И теперь я испытываю ко всем им что-то вроде ненависти. Ко всем им.
Дегре задумчиво разглядывал свои ногти.
- Я не так уж убежден в вашем цинизме. - Он глубоко вздохнул. - Мне помнится один маленький поэт-замарашка... Ну, а к прекрасному маркизу Филиппу дю Плесси разве вы не испытывали никакой нежности, никакого живого чувства?
Oнa просто встряхнула тяжелой копной своих волос.
- Ах, Дегре, вам не понять. Мне надо было ошибаться, учиться жить, делать попытки... Женщине так нужно любить и бкть любимой... Но память о нем не оставляет меня, это вечно колющая боль.
Она вытянула вперед руку и посмотрела на нее.
- Тогда, в Тулузском соборе, он надел мне на палец золотое кольцо. Это, пожалуй, единственное, что осталось между нами, но разве эта связь не сохраняет силу? Я его жена, и он мой супруг. Я всегда буду принадлежать ему, и он всегда будет принадлежать мне. Вот почему я отправлюсь искать его... Земля велика, но если есть на земле место, где он живет, я отыщу его, даже если быт пришлось всю жизнь потратить на поиски... Хоть сто лет!..
Тут голос ее прервался, потому что она представила себя состарившейся и отчаявшейся странницей на пыльной и жаркой дороге.
Дегре подошел и обнял ее.
- Ну-ну, моя маленькая, я говорил с вами довольно свирепо, но вы, можно сказать, отплатили мне той же монетой.
Он сжал ее так, что она вскрикнула, а затем опять уселся в сторонке и с озабоченным видом задымил трубкой. Через минуту он произнес:
- Ладно! Раз уж вы решились совершать глупости, испортить свою жизнь, лишиться состояния, а может быть, и самой жизни, и никому не остановить вас, так что же вы собираетесь делать?
- Я не знаю, - ответила Анжелика и задумчиво проговорила:
- Может быть, надо отыскать этого Калистера, бывшего лейтенанта мушкетеров? Только он, если помнит что-то, может избавить нас от сомнений относительно утопленника из Гассикура.