– Ты почти угадала, только все наоборот. Не появилась новая сотрудница, а пропала старая.
– Кто?
– Ты!
– Я? – Я посмотрелась в зеркало над столом. – Чего это я старая?! И я вроде как на месте!
– Ошибаешься. – Петрик показательно построжал и заговорил с узнаваемыми интонациями Тигровны: – Ты, Люся, вовсе не на месте, потому что таким, как ты, Люся, самое место в местах лишения свободы!
– Это еще почему? – Я на всякий случай присела, пока не на нары – на кровать. – Что я сделала?
– Ты украла ожерелье скифского царя! – уличил меня Петрик.
Но тут же выпал из образа, чтобы посетовать:
– Боженьки, какие восхитительные были времена: хоть весь увешайся золотыми украшениями – никто не скажет, что ты не мужик!
– Минуточку! – Я заволновалась. – Ты не шутишь, мужик? Какая кража ожерелья? Вчера утром оно было в редакции, и только ленивый его там не примерил!
– Вот именно! Ты тоже его надевала и, говорят, никак не хотела потом снимать.
– Я просто ждала, пока меня с ожерельем запечатлит профессиональный фотограф! – Я шумно выдохнула и попыталась успокоиться. – Ты можешь толком объяснить, что случилось?
– Толком? В пересказе Анжелки? – Петрик скептически хмыкнул. – Ладно, попробую. Как я понял, из сейфа в редакции бесследно пропали меч и ожерелье… Хотя нет, не так: сначала из редакции пропал сам сейф!
– Сейф вынесли при пожаре, я видела, – кивнула я.
– А кто вынес?
– Не знаю, какие-то люди с замотанными мордами.
– Бедуины?!
– Офигел?! Какие бедуины?!
– Бедуины заматывают морды.
– Грабители поездов на Диком Западе тоже заматывают морды!
– Да, это явно более подходящий пример, – охотно согласился Петрик. – Короче, по всему выходит, что злая шутка с дымовой шашкой была лишь частью коварного плана. «Пожар» позволил злоумышленникам беспрепятственно вынести из многолюдной редакции сейф – его нашли на заднем дворе, за мусорными баками, уже вскрытым. А золотые побрякушки скифов пропали! И ожерелье, и меч.
– Понятно, что пропали, они были просто прелесть, – я кивнула. – Непонятно, почему в этом обвиняют меня! Ясно же, что я никак не могла упереть тяжелый сейф!
– Во-первых, у тебя могли быть здоровенные мускулистые помощники, – Петрик поиграл собственными номинальными бицепсами. – А во-вторых, ты вспомни, кто неоднократно во всеуслышание заявлял о своей готовности поджечь редакторскую, чтобы полюбоваться выносом этого самого сейфа?
– Я заявляла, но это же была шутка!
Я схватилась за голову.
– Следователю теперь это будешь объяснять, – развел руками Петрик. – В редакции все уверены, что это ты коварно сперла золото скифов и сразу же вывезла его из страны, воспользовавшись удачно подвернувшимся заграничным пресс-туром.
– Тогда не я одна, а мы вместе! – Я попыталась перевести стрелки. – Я и ты, мой мускулистый друг и помощник!
– Э, нет, не пытайся по-братски разделить со мной свой тюремный срок, – не сдрейфил Петрик. – На пожаре меня вовсе не было, и о моем отъезде в Молдову никто не знает, я даже Анжелке об этом еще не сказал. Она думает, что я дома сижу.
– Хитрый ты.
– Не хитрый, а добрый: не хотел, чтобы бедная девушка умерла от зависти.
– Так…
Я энергично потерла лоб, пытаясь пробудить сонный разум, но тщетно.
– И что мне со всем этим делать?
– А ничего, – пожал плечами мой друг. – Ты же еще не подключила роуминг? Вот и не подключай, поживи чуток без телефона. Прямо сейчас ты вне зоны доступа и никакие разборки тебе не грозят. А к тому моменту, когда мы вернемся, специально обученные служивые люди, весьма вероятно, уже найдут настоящего похитителя побрякушек.
– Неплохой план, – согласилась я, поскольку ничего лучше не придумала, да и спать хотела, как ноябрьский медведь. – Тогда давай, до свиданья! Увидимся утром за завтраком. Пламенный привет Мишелю.
– Кстати, о Мишеле…
Петрик явно был не прочь поговорить о новом знакомом, но беспощадная я грудью выдавила его из номера.
С моей грудью это не так уж сложно.
Закрыв дверь, я вернулась в постель, немного побила подушку, мстительно представляя на ее месте сплетницу Анжелку, и легла спать.
– Кстати, сейф не обязательно было тащить со второго этажа по всем коридорам и лестницам, – без тени сна в голосе задумчиво молвил мой здравый смысл. – Он ведь стоял у французского окна, которое как раз выходит на задний двор. Вполне реально было вывалить Железного Чурбана за низкий подоконник. Пожалуй, с этим ты справилась бы даже без мускулистых помощников.
– Глядишь, и вскрывать коробочку не пришлось бы, от удара о землю она сама распахнулась бы, – против воли вовлекаясь в преступный сговор, поддакнула я.
– Но получилось бы слишком шумно, все бы услышали, – включилась в процесс планирования моя совесть. И спохватилась: – То есть это причинило бы неудобство другим людям!
– Конечно, только поэтому преступники вынесли сейф на руках! – саркастически заметила я. – Чтобы никого не обеспокоить лишним шумом! Такие добрые!
– И умные, – уважительно добавил здравый смысл. – Как ловко тебя подставили!
– Думаешь, это не случайность? То, что преступницей сочли меня?
– Ой, чую, что не случайность… – тихо прошептала моя интуиция.
Однако никаких фактов в поддержку или опровержение высказанного мнения у нас пока не было, и мы коллегиально решили отложить решение этого вопроса «на потом».
С чем и уснули.
День начался хорошо – с основательного завтрака и легкой пакости.
Шведско-молдавский стол в отеле порадовал большим выбором еды и напитков, среди которых после вчерашних дегустаций особенным спросом пользовались цитрусовый сок и крепкий кофе.
В очереди к кофеварке я оказалась перед Караваевым, который зачем-то попытался сделать вид, будто мы незнакомы, чего я, разумеется, не стерпела. Будут еще тут всякие меня игнорировать!
– Доброе утро, Михаил! – сказала я громко. – Как вам спалось? Активный Петрик не досаждал?
Вообще-то я имела в виду ту активность, которую мой друг проявил, шастая глубоко за полночь из номера в номер, но Караваев расценил невинный вопрос как гнусный намек и окрысился:
– Будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль!
– Стреляться из-за Петрика? Ну уж нет! – Я пренебрежительно дернула плечиком. – Поверьте, лично я на него не претендую.
Караваев покраснел. В его лазоревых глазах я отчетливо, как на голубом телевизионном экране, увидела страстное желание меня придушить.
– Вот это совсем другое дело! – удовлетворенно молвил мой условно здравый смысл. – Наконец-то сильное чувство! А то смотрел как на пустое место…
Недрогнувшей рукой я налила себе кофе и, отчаливая к своему столику, наградила надутого Караваева светлой улыбкой и добрым пожеланием:
– Приятного вам аппетита… Во всех смыслах!
Эхом на мое задорное подмигивание у Караваева задергался левый глаз.
– Бессовестная ты, – с удовольствием констатировал здравый смысл.
– А? Что? Где? – встрепенулась моя совесть.
– Спать! – скомандовала я ей.
Она привычно подчинилась.
– Да, поспать еще было бы неплохо, – согласилась моя соседка по номеру и столу.
Она вселилась уже на рассвете, в восемь ноль-ноль безропотно встала по моему будильнику и, пока не заговорила, выглядела как типичный пассивный зомби. Кастинг на роль в фильме «День живых мертвецов» соседушка прошла бы с первого дубля.
– Люся, – представилась я, рассудив, что уже можно: в соседке проявились зачатки разума. – Журналист из Краснодара.
– Маша, – зевнув, сказала соседка. – То есть Катя. Блогер из Москвы.
– Кофе, Катя? – Я поставила перед сонной девушкой свою чашку, рассудив, что ей кофе нужнее.
– О да! – Зомби пугающе дернулся, сцапал чашку и присосался к ней с жадным бульканьем, более подходящим вампиру.
Решив, что разговоры можно отложить, ибо негоже отвлекать полутруп от нелегкого процесса возвращения в мир живых, я молча уткнулась в свою тарелку, и мы позавтракали с той приятностью, которую мне никогда не дарит общество болтливого Петрика.