По обе стороны улицы были расположены тридцатилетней давности дома, украшенные лепниной, главным образом в калифорнийско-испанском стиле. Желтый свет слабо мерцал за занавесками, задернутыми на окнах, чтобы укрыться от пронизывающего холода промозглого декабрьского вечера. Эта улица была намного темнее той, с которой они только что свернули. Уличные фонари стояли только по углам, а между ними заполняли пространство темно-лиловые тени, еще более сгустившиеся от дождя.
После поворота Барнс двигался со скоростью не более десяти миль в час. Судя по поведению женщины, он рассчитывал, что поиски близятся к концу.
Мэри сидела теперь в машине абсолютно прямо. Ее голос стал громче и яснее, чем прежде, когда она только начала использовать свой дар ясновидения.
— У меня возникло видение... Я вижу забор... Да-а... Я вижу его сейчас... Он поранил себе руку... о забор...
Макс погладил ее волосы.
— Но это не серьезная рана?
— Нет... Просто порез... большого пальца... Глубокий... но это не мешает ему действовать.
Она подняла свою тонкую руку, но, забыв, что хотела ею сделать, вновь опустила ее к себе на колени.
— Но если он истекает кровью из-за пореза, не откажется ли он от того, что задумал совершить сегодня вечером? — спросил Макс.
— Нет, — ответила она.
— Ты уверена?
— Он намерен продолжать.
— Этот негодяй на сегодня убил уже пятерых женщин, — произнес Барнс. — Некоторые из них боролись до последнего: царапались, кусались, рвали его волосы. Но он не отступал.
Не обращая внимания на полицейского, Макс одной рукой гладил волосы Мэри, пытаясь побудить ее поглубже раскрыть свои способности, и настойчиво задавал новые наводящие вопросы.
— Какой забор ты видишь?
— Обычная металлическая ограда, — ответила она. — С острыми выступами, недоделанная наверху.
— Высокая?
— Футов пять.
— А что окружает эта ограда?
— Какой-то двор.
— Хозяйственный?
— Нет. Просто дворик позади дома.
— А дом ты не можешь разглядеть?
— Да.
— Какой он?
— Двухэтажный.
— С лепниной?
— Да.
— А крыша какая?
— Испанская черепица.
— Какие-нибудь особые приметы?
— Я не могу точно разглядеть.
— Веранда?
— Нет.
— Может, внутренний дворик?
— Нет... Но я вижу... выложенную плиткой дорожку.
— Перед домом или за ним?
— Она идет от фасада дома.
— Какие-нибудь деревья?
— Парные магнолии... по обе стороны дорожки.
— Что-нибудь еще?
— Несколько небольших пальм... подальше... в глубине.
Харли Барнс всматривался в улицу через залитое дождем ветровое стекло: он искал парные магнолии.
Поначалу он был настроен скептически. Точнее, он был уверен, что Бергены — просто мошенники. Он играл свою роль в этом спектакле только потому, что мэрим верил. Именно мэр привез их в город и настоял на сотрудничестве с ними полиции.
Разумеется, Барнс читал о детективах-медиумах и в особенности о знаменитом ясновидце, голландце Петере Хуркосе. Но использовать экстрасенсорное восприятие для того, чтобы напасть на след психопата-убийцы, чтобы схватить его на месте преступления?! В это верилось как-то с трудом.
«Или я все-таки верю?» — размышлял он. Женщина была такая милая, такая очаровательная, такая серьезная, и так убедительно было все, что она делала, что, возможно, она уже заставила его поверить.