Кавенкур приблизился к дверям в отсек, где находился экипаж, пребывающий в переходном состоянии, между окончательной смертью и продолжением жизни. В последнюю секунду, прежде чем набрать свой код, андроид успел подумать, что до чего же забавно, что тысячи мертвецов летят в бесконечности осваивать новую планету.
В отсеке было тихо, как и во всех остальных. Андроид мельком глянул на приборную панель на стене при входе и тут же отвёл взгляд: все показатели были в норме. Он обвёл своими сверхзоркими глазами полутёмное помещение, пытаясь найти хоть какие-то недочёты, но, разумеется, не увидел ничего. Это был длинный отсек, который напоминал выход на древнюю арену: широкое пространство с низким потолком и впереди – массивные защитные ворота. Вдоль каждой стены стояло по ряду гибернационных камер, лежащих горизонтально с человеком в каждой из них; шесть штук слева и шесть – справа. Стены и потолок были обиты мягким полимером. Наверное, это было сделано для того, чтобы можно было биться головой об стены после пробуждения – очень умно. Пол твёрдый, имел матовую поверхность, и, кажется, был немного зеркалом: он имел отражающие свойства, хоть и не очень сильные.
Кавенкур двинулся к первой камере, в которой лежала старший научный офицер – Гаяне Тоскве. Гаяне было тридцать два года, и в пассажирском отсеке у неё лежал муж. Это было одно из условий участия в проекте – лететь только семьями, так что вместе с членами экипажа летели их родные. Это было человечно. Впрочем, Кавенкуру никакого дела не было до человечности, не было ему дела также и до мужа Гаяне. Из её личных документов, к которым андроид, разумеется, имел доступ, выходило, что Гаяне была на передовом крае современной науки. Она руководила генетической лабораторией на станции Церера-17, которая последние годы занималась только одним экспериментом с говорящим названием «Взрыв».
В рамках этого малоафишируемого эксперимента был испытан метод, который власти надеялись использовать на колонизируемых планетах. Метод заключался в том, что бралось несколько сотен половых клеток, мужских и женских, и в результате некоторых манипуляций с ними, получались тысячи эмбрионов. Данная технология была известна ещё с седых времён, но в рамках эксперимента «Взрыв» впервые была испробована в космосе и в таком масштабе. Этот метод позволял в относительно короткие сроки заселить космическую колонию людьми, что делало его весьма перспективным для нужд колонизации. Правда, активное использование этого метода привело бы к тому, что перевозить миллионы и миллиарды людей от одной звезды к другой не было никакой нужды, поскольку гораздо проще вырастить новых людей, чем привозить старых. Это было цинично. Кавенкуру не был чужд цинизм.
На работу Гаяне были возложены очень большие надежды, а потому она и попала непосредственно в список экипажа, а не спала в общем, пассажирском отсеке. По прилёту она должна была тотчас же проверить состояние образцов, из которых можно было вновь создать род людской. По образу и подобию, так сказать. Гаяне Тоскве отвечала за План Б на корабле и, пожалуй, не только на корабле.
От камеры Гаяне Тоскве Кавенкур двинулся к следующей, в которой лежал помощник Гаяне – Освальд О’Кимми. Он также был научным офицером, и его специальность заключалась в, пожалуй, самой интересной вещи во всей человеческой истории – терраформации. Последние тридцать лет, то есть всю свою жизнь Освальд провёл на Марсе, что выразилось в его крайне значительном росте – 2.11 метра и в пожизненном пристрастии к препаратам, стимулирующим правильную работу внутренних органов в условиях повышенной (то есть нормальной, земной) гравитации.
Освальд собаку съел (в переносном значении, разумеется, откуда на Марсе собаки?) на превращении безжизненной пустыни, которой и была четвёртая планета от Солнца в цветущий сад. Именно ему принадлежит честь создателя марсианского мха, который с успехом выдерживал все весьма жёсткие условия красной (на самом деле оранжевой) планеты и с удивительной быстротой разрастался по ней. Мох поглощал углекислый газ и выделял кислород, в общем, делал свою растительную работу. Вдобавок мох служил пищей для некоторых одноклеточных также специально выращенных для Марса; этот симбиоз позволял формировать не только атмосферу, но также и почву планеты. Данное изобретение позволило людям избежать триллионных трат на строительство терраформационных вышек, и благодарное человечество запустило создателя мха – Освальда О’Кимми – в космос подальше, чтобы он и там что-нибудь путное сообразил. Его также посадили за один стол с пилотами, так как предполагалось, что за месяц до прибытия в колонию, он будет обрабатывать данные с зондов и к моменту высадки у экспедиции уже будут какие-нибудь намётки дальнейших действий.
С научной часть экипажа было покончено. Оба: и Тоскве, и О’Кимми были в превосходном состоянии, вернее, их камеры были в превосходном состоянии, сами учёные были мертвы. Кавенкур двинулся далее.
Следующим был капитан Берг. Прежде, чем занять кресло капитана «Человечества», он сидел в кресле капитана рейдера «Мансанарес», и в оном качестве Эдгар Берг занимался тем, что гонял пиратов по всей Солнечной системе. Пиратство в космосе в самом начале Освоения было чем-то вроде презабавной шутки, но так было до тех пор, пока стоимость на космические полёты не упала до минимальных значений, и каждый царёк на старой Земле возжелал себе вдруг завести по космическому кораблику. Все вдруг поняли, что старые-добрые времена окончательно стали старыми-добрыми и в космосе стало не протолкнуться. Поначалу это было хорошо, поскольку на Земле становилось неуютно. А осваивать другие миры было кому-то нужно. Потом кое-кто чрезвычайно хитрый смекнул, что и в безвоздушном пространстве можно заниматься преступным ремеслом.
Первые пираты были довольно-таки неумелыми, но с ними всё равно не было сладу, потому что военных флотов ни у кого не было. Так что пиратская поросль росла и начала потихоньку подминать под себя лакомые куски вроде астероидных поясов и спутников газовых гигантов. Тут уж до мирных исследователей космоса допёрло, что пора бы уже что-нибудь с этим делать, и они начали ставить на свои корыта лазерные батареи, электромагнитные ускорители и прочую подобную ерунду.
В настоящий период времени война с пиратами шла очень плохо: военные удерживали центральную часть системы до орбиты Марса, орбиты других планет и наиболее важные транспортные коридоры от них к центру. Весь остальной солнечный свет забирали себе новоявленные Чёрные бороды. На счету у «Мансанареса» и у капитана Берга лично было двадцать шесть сбитых пиратских кораблей – это был самый лучший результат во всей системе, что и дало путёвку Эдгару до Офелии.
Следом за капитаном лежал его старший помощник – Атлант Сийрта. Он тоже был с «Мансанареса», хотя руководство проекта было против того, чтобы с одного корабля было два члена экипажа: они хотели собрать людей отовсюду. Но Эдгар настоял на том, чтобы у него в первых помощниках было его доверенное лицо. Атлант Сийрта, как и полагается первому офицеру, был весьма исполнителен и неукоснительно следовал требованиям уставов; он первым из всего экипажа, кроме, разумеется, Кавенкура, ознакомился с положениями, разъясняющими суть миссии «Человечества». В целом, он представлял собой довольно педантичного и занудного человека. К тому же он был рекордсменом по числу родственников, взятых с собой на корабль. В пассажирском секторе в камерах лежали ещё пять человек с фамилией Сийрта. Там были жена старшего помощника, две его дочери, его сестра и брат жены. Человек подошёл к делу основательно.