— Бодоа! О, Великая Мать! Бодоа? — Она прижала руки к груди, словно ей вдруг стало нечем дышать.
— Мама! С тобой все в порядке? — встревожено спросил Джондалар, вскакивая и склоняясь над ней. — Извини. Я не думал, что это так потрясет тебя. Может, позвать Зеландони?
— Нет, нет, все в порядке, — медленно сказала Мартона, переводя дух. — Я очень удивилась. Просто не ожидала, что мне еще придется услышать это имя. Я даже не знала, жива ли она. А ты… близко с ней познакомился?
— Она сказала, что вы с ней вместе могли бы стать женами Джоконана, но я подумал, что она, вероятно, преувеличивает или просто память подводит ее, — сказал Джондалар. — Ведь тогда ты, наверное, рассказала бы мне о ней? — Эйла бросила на него насмешливый взгляд. Она не знала, что он не поверил словам Ш'Армуны.
— Это слишком тяжелые воспоминания, Джондалар. Бодоа была мне как сестра. Я была бы счастлива разделить очаг с ней и Джоконаном, по наш Зеландони выступил против этого. Он сказал, что они обещали ее дяде, что она вернется в родное племя после обучения. Ты говоришь, она стала служительницей? Значит, может, это было к лучшему, но тогда она ушла от нас в расстроенных чувствах. Я умоляла ее подождать смены сезона, перед тем как пересекать ледник, но она даже слушать не стала. Как хорошо, что она благополучно переправилась, и мне очень приятно, что она передала мне сердечный привет. Как ты думаешь, она говорила искренне?
— Да, в этом я уверен, мама. Но ей не суждено было вернуться в свой дом, — сказал Джондалар. — Ее дядя уже покинул этот мир, и ее мать также. Она стала Ш'Армуной, но поддалась гневу и злоупотребила своим призванием. Она помогла дурной женщине стать вождем, хотя не представляла, какое зло может принести Аттароа. Сейчас Ш'Армуна расплачивается за это. По-моему, она глубже осознала свое призвание, помогая своей Пещере пережить ужасное время, хотя ей, возможно, придется быть вождем, как и тебе, мама, пока она не воспитает достойную смену. Бодоа — замечательная женщина, кроме того, она изобрела способ превращения глины в камень.
— Глины в камень? Джондалар, а ты, случайно, не стал странствующим Сказителем? — спросила Мартона. — Даже я не знаю, можно ли тебе верить, ведь ты рассказываешь совершенно невероятные истории!
— Поверь мне. Я говорю правду, — сказал Джондалар со всей серьезностью и без малейшей усмешки. — Я не стал странствующим Сказителем и не собираюсь ходить по Пещерам, приукрашивая реальные истории и предания, чтобы сделать их более интересными, но я побывал в разных краях и узнал много нового. — Он мельком глянул на Эйлу. — Ты поверила бы тому, что люди могут ездить на спинах лошадей или дружить с волком, если бы не увидела это своими глазами? У меня много в запасе таких историй, которым ты с трудом сможешь поверить, и я еще покажу тебе такое, что ты не поверишь собственным глазам.
— Ладно, Джондалар. Ты убедил меня. Я не буду больше сомневаться в твоих словах… даже если сочту, что им трудно поверить, — сказала она, и Эйла впервые увидела ее обаятельную озорную улыбку. Эта женщина вдруг мгновенно помолодела, и Эйла поняла, от кого Джондалар унаследовал свою улыбку.
Взяв свою чашку, Мартона медленно потягивала вино, давая им возможность закончить обед. Когда они доели, она убрала их миски и шампуры, дала им влажный мягкий кусок кожи, чтобы они протерли свои столовые ножи, перед тем как убрать их, и подлила в их чашки еще вина.
— Тебя так долго не было с нами, Джондалар, — сказала она сыну. Эйла почувствовала, что она очень тщательно подбирает слова. — Я понимаю, что у тебя наверняка накопилось множество историй о твоем Путешествии.