– Как Вам удалось обнаружить этот клад? – спросил он у Троекурова.
Троекуров глазами показал на Андрона.
– Это его хозяин – человек, который спрятал его здесь шестьсот с лишним лет назад.
Дрон
Дрон стоял возле остатков лежанки, представлявшей из себя несколько досок на полу пещеры, накрытых когда-то медвежьей шкурой. На лежанке находился скелет, покрытый истлевшей материей. Коричневые кости с высохшими остатками кожи, кожаный с металлическими бляшками пояс, сафьяновые сапоги и меч, положенный под правую руку, исследовала молодая сотрудница, облаченная в такой же костюм, как и остальные.
Дрон наклонился над покойным, вглядываясь в того, кто когда-то был ему другом. Дорогой меч с рукояткой из слоновой кости, украшенный самоцветными камнями и золотой насечкой работы персидских мастеров, лежал так, как положил его Дрон. Кожаные ножны давно истлели и кое-где осыпались, открывая взору булатный клинок, который, на удивление, пощадило время. Золотые арабские монеты, когда-то положенные на глаза покойного, провалились на дно глазниц. Волосы, стриженые под горшок, свалились с черепа и лежали рядом с ним. Дрон перекрестил покойного и низко поклонился ему.
Троекуров подошел и встал рядом. Дрон повернул голову к Троекурову, потом произнёс:
– Его звали Фрол. Вместе с ним мы сбежали из татарского плена, а потом воевали с татарами и ходили на них набеги. В этой пещере наша с ним атаманская доля от добычи. Когда Фрола ранили, он попросил похоронить его здесь, в нашей пещере, чтобы он охранял наши богатства. Было ему сорок годков. Упокой, господи, его душу!
АБ смотрел на Андрона. В голове все вставало на свои места. Это его воспоминания переживал АБ два дня назад. Тогда АБ думал, что это очередная компьютерная игра, только очень реалистичная. А сейчас он смотрел в глаза того человека, чью жизнь жил недавно. Человека, пошедшего на смерть за Русь. От мысли, что вдруг этот Андрон сможет так же легко влезть в мысли АБ, как АБ влез в его жизнь, ему стало не по себе.
– Если он узнает, что я замыслил, то будет мне очень плохо, – подумал АБ, и волосы у него на голове зашевелились. – Значит, это не шутка, не компьютерная игра. Это реально работает! Но как им это удалось???!!!
Новое тело
2014 год, апрель.
Где-то в глубинах вселенной бессмертная душа Дрона почувствовала далекий Зов. Зов был настойчив, силён и непреодолим. И душа устремилась на этот Зов…
В комнате на кровати на белой простыне лежало тело и мирно спало. Чужое тело. Но Зов исходил от него.
Душа приблизилась и почувствовала биение чужого сердца, ток крови по венам, теплоту дыхания. Тело было чужое, мозг был чужой, но он жил в черепе Дрона, таком знакомом и уютном.
И в черепе не было другой души. Он был пуст. Подобно раку-отшельнику, входящему в раковину, душа Дрона вошла в свой новый дом.
Человек на простыне открыл глаза, приподнял голову и огляделся по сторонам. Обстановка была незнакома, но не вызывала у него тревоги. Он встал с кровати и прошел по комнате. Дверь в туалет была открыта. Человек зашел, привычно открыл кран с водой, достал бритву и стал бриться. Из зеркала незнакомыми глазами на Дрона смотрело чужое лицо. Зеркало было огромным и непривычно прозрачным и совсем не напоминало полированные бронзовые зеркала, которые привозили из Персии в Москву купцы.
Ловко размазав пенку по лицу, человек начал сбривать выросшие за сутки волосы. Лицо быстро становилось совсем босым. Мужчина без бороды – всё равно, что голый. Дрон попытался задержать руку с бритвой. Но рука не подчинялась ему. Закончив бритье, человек обмыл лицо теплой водой и насухо вытер полотенцем. Потом достал из шкафа лосьон и смазал им бритые щеки, шею и бороду. Приятное пощипывание и ощущение свежести на лице, а также незнакомый приятный запах понравились Дрону.
Человек вышел из туалета и открыл дверь на кухню. Привычно сделал себе кофе, достал хлеб и ветчину из холодильника, поджарил яйца и приступил к еде.
Запах и вкус блюд были незнакомы. Не было кваса, пареной репы, пирогов с зайчатиной, хмельного мёда. Хоть и непривычно, но неплохо.
Голова слегка побаливала. Руки незнакомца иногда поднимались и поглаживали голову. Пальцы ощупывали свежий шрам на затылке, который проходил под волосами и заканчивался возле верхней части ушей. В правом ухе отсутствовала приносящая удачу заговоренная серьга. «Где же серьга?» – внезапно забеспокоился Дрон, и его правая рука непроизвольно схватила мочку правого уха.
«Вот те раз!» – удивился Дрон. Рука послушалась его приказа. Он понял, что сможет управлять этим новым телом. Дрон встал со стула и прошел по комнатам. Стены были белые и гладкие, совсем не пахло мышами. Его окружали десятки разных предметов, которые он видел впервые, но откуда-то знал, как эти предметы работают и что с ними можно делать.
Постепенно Дрон начал привыкать к новому телу и новому миру, в который он попал. Он лег на кровать, включил пультом телевизор и начал привычно переключать каналы. С экрана доносилась музыка, рассказывали новости. Внимание Дрона привлек фильм на историческую тему. Звон мечей и топот конских копыт слились в знакомую какофонию, под которую он незаметно заснул. Засыпая, Дрон всё пытался понять, где же сидят музыканты, играющие музыку во время сражения.
В соседней комнате команда врачей и ученых прильнула к монитору. Пока Дрон спал, они много раз просматривали записанный фильм и анализировали его.
– Вы обратили внимание, как он искал в ухе серьгу? Мы не могли этого предположить, т.к. мягкие ткани на черепе отсутствовали. Мы не знаем, как звали этого человека и какое положение он занимал в обществе, но был он явно не из простых ратников.
– Как мы можем узнать его имя? Кому он может рассказать свою историю?
– Может быть, священнику?
Единственной возможностью получить ответы на все вопросы было поговорить с Дроном.
В следующий раз Дрон проснулся в бревенчатой избе. Обстановка в ней, его одежда, предметы максимально имитировали 14 век. Отрок лет шестнадцати в лаптях, длинной льняной рубахе и портах с заплатами (а по совместительству студент 2-го курса Исторического факультета МГУ) и Хозяйка, хлопотавшая возле русской печи, женщина лет сорока (также известная как доктор исторических наук, руководитель кафедры в том же МГУ), ждали пробуждения Дрона.
Заметив, что он открыл глаза, они подошли к нему, поклонились в пояс.
– Проснулся, батюшка! Желаешь ли отведать каши, окрошки, али ешшо чаво? Меня зовут Аграфена, сына мово Сашкой.
– Благодарствую, Аграфена. Я бы испил квасу холодного, да съел бы студня из судака.
– А как звать-то тебя, батюшка?
– Андрон Олегович. Меня на Москве все знают. Я воевода княжеский. А вы меня не признали? Чудно! И ешшо, серьгу обронил я где-то – не видали?
– Про серьгу нам неведомо, а сами мы приехали в Москву в том году, тебя не видели. Болел ты долго, батюшка, в горячке был, сны плохие видел. Насилу тебя выходили.
Открылась дверь, и в светлицу внесли ковш с квасом и плошку студня.
Дрон приступил к еде. Студень был в деревянной плошке, и это не вызвало у Дрона удивления. А вот ковш, штампованный из мельхиора «под старину», привлёк его внимание. Выпив холодного квасу, Дрон долго вертел ковш в руках и разглядывал его с разных сторон. Наконец спросил у хозяйки:
– Аграфена, поди-ка сюды. Что-то не пойму – ковш блестит, как серебряный, а легкий? Не серебро это.
– Не серебро, батюшка. Это другой металл – сплав мельхиор…. А ты, батюшка, часом не помнишь, у какого князя воеводой служишь?
– Князь Дмитрий – Московский Великий Князь, дай бог ему долгие лета! А он про меня не проведывал, пока я болел? И где сейчас князь, здрав ли? Поведай мне, Аграфена.