Дал молча сидел рядом, видимо, уловив знак.
Говорить дерьмо про Мию Крюгер?
Да ни за что.
Не в его смену.
Завистливые говнюки.
– Так значит, – кашлянул Дал спустя некоторое время, явно в попытке исправиться, – что с той девушкой, которую нашли в озере? Странное дельце, правда ведь? С головы до ног в балетном костюме. Ты что-нибудь об этом слышал?
– Нет.
– Удивительно, что мы ничего не знаем, тебе так не кажется? Ведь уже два дня прошло. Должно было бы уже что-то просочиться.
– Крипос, – вздохнул Карри. – Они никогда не раскрывают карты.
– Ну-у, не знаю. Мне кажется, тут что-то еще.
– Что же?
– Я тебе этого не говорил, но есть у меня подруга в верхах, эксперт, она сказала, что нашли что-то необычное.
– Что?
– Она не сказала, видимо, там всем рты заклеили.
– Вот как? – спросил Карри и отпил глоток кофе.
– Да, они определенно чего-то не хотят нам рассказывать, – зевнул Дал. – Черт возьми, я есть хочу. Тебе хватит пяти минут? Я тут посижу один. Может быть, сгоняешь за чем-нибудь съедобным?
– Твою мать, ты же только что ходил. Почему ничего не купил?
Дал пожал плечами и кивнул на квартиру, чтобы показать, что он не хочет ничего упустить.
Карри вздохнул. Он действительно не видел необходимости сидеть здесь и следить за этой наркоманкой Лотте целый день. Он уже собирался выйти из машины, когда в его телефоне пискнуло сообщение. Прочитав его, Карри не смог сдержать улыбки.
– Что там? – спросил Дал.
– Сам сходишь за своей едой.
– В смысле?
– Это от Анетте Голи. Отдел восстановили. Удачи с наркошей.
Карри улыбнулся и, дружески похлопав напарника по плечу, вышел из машины и окликнул такси в центр.
8
Из-за лекарств взгляд Каролины Берг был затуманен, но никакие таблетки в мире не могли скрыть, что что-то внутри нее умерло и никогда уже не оживет. Чуть за сорок, светлые волосы средней длины. Она настояла на том, чтобы встать с кровати и встретить их стоя, хотя было очевидно, что ноги едва ее держали.
– Как уже было сказано, мы очень признательны вам за то, что вы нашли время поговорить с нами, – сказал Мунк после того, как все формальности были улажены, и Каролине Берг вернулась в больничную койку.
У Мии Крюгер было нехорошее предчувствие. Эта блондинка с севера страны казалась совершенно выключенной из реальности, будто отсутствовала в комнате, во всяком случае, не была готова к обстоятельному допросу. Мии еще в дверях захотелось сразу развернуться.
– Я не могу осознать, что ее больше нет, – произнес тоненький писклявый голосок.
– Я понимаю, – сказал Мунк, садясь в кресло у постели. – И мы еще раз приносим извинения, что вынуждены беспокоить вас в таком состоянии, но мы очень хотим попытаться понять, что же случилось.
Встреча с близкими жертвы. Это всегда так сильно подавляло Мию. К счастью, Мунк был полной ее противоположностью. Она много раз наблюдала, как в нем вдруг просыпался плюшевый медведь, и атмосфера становилась как-то спокойнее, в нем появлялось что-то отеческое, что заставляло скорбящих чувствовать себя в надежных руках. Миа часто думала, что будь Мунк чуть более религиозным, из него бы вышел отличный священник.
– Сначала я подумала, что это не она, – пробормотала Каролине Берг, уставившись в окно. – Она была сама на себя непохожа. Она всегда была такой живой. Той, кем была Вивиан, больше не было, и тогда это не могла быть она.
– Понимаю, – сочувственно кивнул Мунк. – И опять-таки, Каролине, если для вас это чересчур, просто скажите. Мы будем говорить в вашем темпе.
– Эти жемчужные сережки, – продолжила Каролине, словно не слыша Мунка. – Она бы никогда их не надела. Она ненавидела дырки в ушах. Я пыталась уговорить ее, ведь всем девочкам прокалывают уши, но нет, она никак не хотела.
Мунк бросил взгляд на Мию и слегка поднял брови.
– Значит, эти сережки вас удивили?
Каролине Берг кивнула сама себе, не отрывая взгляда от окна.
– Я прошу прощения, но мы вынуждены спросить. Вы знаете, кто мог бы сделать это с Вивиан? Она когда-нибудь рассказывала о каких-нибудь неприятностях? У нее были враги?
Блондинка повернулась к Мунку. Казалось, затуманенные глаза все еще не понимали, что он здесь.
– Я не думаю, что они с Себастианом встречались. Просто друзья, насколько я поняла. Вивиан же хотела только танцевать, мальчики ее никогда особенно не занимали.
Миа чуть покашляла, пытаясь сообщить Мунку, что, очевидно, Каролине не готова к разговору. Она даже не отвечала на заданные ей вопросы.
– Себастиан? – осторожно спросил Мунк. – А фамилию вы помните?
– Жемчужные сережки? Нет, это на тебя непохоже, Вивиан. Ты что, хотела походить на бабушку? Ты же всегда говорила, что это некрасиво. Что это слишком манерно.
Каролине тихо засмеялась самой себе, и ее глаза закатились. Миа видела только белки. Бедная женщина лежала так мгновение, потом будто бы снова пришла в себя и заметила присутствие полицейских.
– О, извините меня, – пробормотала она и села в постели.
Мунк осторожно положил свою руку на ее.
– Все нормально, Каролине. Послушайте, я думаю, нам лучше вернуться позже, когда вы немного отдохнете.
Мунк бросил краткий взгляд на Мию, та утвердительно кивнула, и он встал.
– Вы уже уходите? Нет-нет! Я очень хочу помочь, позвольте мне помочь. Она не может лежать там одна, кто-то должен ей помочь. Вивиан, мама сейчас придет.
Каролине Берг попыталась встать, но ее руки не могли нащупать край одеяла.
– Все нормально, – сказал Мунк успокаивающе и нажал на красную кнопку у койки.
– Мы не имеем к нему никакого отношения! – вдруг выкрикнула Каролине.
– К кому? – спросил Мунк.
– Вивиан, ты должна мне пообещать это. Он нам больше не родня!
Слабое тело Каролине затряслось.
Открылась дверь, вошли две медсестры. Первая положила руку ей на лоб и кивнула Мунку.
– Думаю, вам придется уйти.
– Конечно, – сказал Мунк и поднялся.
– Каролине? Вы с нами?
Дверь снова открылась, на этот раз вошел врач.
Когда они опять оказались на парковке, Миа заметила, что Мунк в бешенстве. Давно она не видела его таким разъяренным.
– Какой кретин это одобрил? Мы не должны были к ней приходить.
– Я-то откуда знаю, – сказала Миа и села в «Ауди». – Какие мысли?
– Об этом Себастиане?
– Я больше думаю о том, что она сказала в конце.
– Позвони в офис, – кивнул Мунк и завел машину. – Габриэлю. Он работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, но, думаю, он уже вернулся к нам.
Миа кивнула и достала свой телефон из кожаной куртки.
– Куда мы сейчас?
– К балетмейстеру в Оперу, – сказал Мунк и свернул на Уллеволсвейен.
– Ок, – сказала Миа и набрала номер Габриэля Мерка.
9
Когда Габриэль Мерк нажал на кнопку лифта, до него дошло, что давно он не ощущал покалывания в теле. Перевод в отдел экономических преступлений. Неплохо, но, конечно, даже близко не стояло с этим.
Марибуэсгате, 13.
Отдел восстановлен.
Он улыбнулся своему отражению в двери лифта и подумал о том, как сильно изменилась его жизнь. За такое короткое время. Перевернулась с ног на голову. Он стал совсем другим. Меньше года назад Холгер Мунк вытащил его из одинокого хакерского существования за компьютерами в подвале и забрал на работу в полицию. Теперь он живет в новой квартире в Торшове, привык вставать по утрам и ходить на работу. И, что не менее важно, у него родилась дочка.
Эмилие.
Он до сих пор еще в шоке. Он папа? Габриэль Мерк не совсем представлял себе свою будущую жизнь, но он точно не думал об этом. Душевный покой. Чувство, что у тебя есть предназначение. Что-то важнее тебя самого. Иногда он просыпался по ночам, только чтобы пойти и посмотреть на нее. На то, как маленькие пальчики медленно сжимаются в мягкие кулачки. Чтобы приложить руку к ее животику и просто ощутить, как она дышит.
«Что ты делаешь?»
«Я просто хотел проверить».
«Господи, Габриэль, она спит, с ней все в порядке».
«Да, но…»
Он улыбнулся самому себе.
Двери лифта открылись.
Прошлой осенью они работали над делом, в котором в роли потерпевшей оказалась дочь Мунка Мириам. Ей едва удалось спастись, вслепую спрыгнув с обрыва и чуть не разбившись насмерть, но она все-таки выжила. Мунк ушел в отпуск по уходу за больной дочерью, а сотрудников отдела разбросало кого куда. Карри перешел в наркоотдел, Ильва – в отдел половых преступлений, он сам – в экономический, а Анетте Голи и Людвиг Гренли тайно вели дела расформированного отдела. Миа – нет, он не знал, куда делась Миа, но он чувствовал, что все время ждет встречи с ней.