Часть I
1
«Чертовски трудные времена»
Шейх Абдалла Сулейман, которого часто называют просто шейхом Абдаллой, сильно выделялся среди чиновников саудовского королевского двора. Он не принадлежал к династии аль-Сауд и не был одним из тех арабов левантийского или иракского происхождения, которые прибыли в Аравию, чтобы предложить свои услуги королю Абдель-Азизу в обмен на власть, богатство и широкие возможности[10]. Сулейман, родившийся в конце 1880-х, происходил из старой купеческой семьи уроженцев области Неджд. Он вырос в городке Унайза, расположенном в центре Саудовской Аравии к северо-западу от Эр-Рияда. Его семья была бедной, и в молодости Сулейман покинул Аравию в поисках счастья, начав свой путь с Бомбея. Потерпев неудачу в делах в Бахрейне, он вернулся в свой дом в восточном пустынном регионе Аравии – вместо богатства он приобрел лишь знания в области счетоводства и международной торговли. В 1919 году Абдалла Сулейман начал работать при королевском дворе помощником своего дяди, финансового чиновника. С учетом прежних неудач Сулейман считал, что ему очень повезло. Когда через несколько лет дядя умер, Абдалла Сулейман принял его обязанности на себя. Вскоре королю Абдель-Азизу стало ясно, что финансовые знания Сулеймана намного обширнее, чем у любого представителя королевской семьи, и он предложил ему серьезную должность министра финансов.
Один британский писатель как-то описал Сулеймана как «хрупкого невысокого человека “неопределенного” возраста, но с вдохновенной, как у пророков, душой»[11]. Когда американцы из компании Standard Oil of California впервые прибыли в Саудовскую Аравию в 1932 году, Сулейман все еще оставался «гибким и тощим». Один из первых геологов, приехавших в страну в 1930-е годы для изысканий, говорил о министре финансов как о «ярком, умном и воодушевленном человеке, полном энергии и идей»[12]. Первый американский посол в стране рассказывал, что «у министра финансов было четыре жены, которые жили в своих примыкавших друг к другу домах, и он посещал каждый из этих домов по ночам в четком порядке»[13]. При этом американцы отмечали, что у Сулеймана имелась темная сторона: он злоупотреблял алкоголем. Хотя исламский закон и запрещает пить виски, любимый напиток Абдаллы Сулеймана, он часто не мог отказаться себе в этом. По словам современников, у него были и периоды трезвости, обычно совпадавшие с месяцем Рамадан. Американцы отмечали, что тогда он становился приятным и уравновешенным. Несмотря на этот грех, а может быть, и из-за него Сулейман часто демонстрировал при общении с иностранцами свою религиозность. Например, если в ходе встреч с руководителями нефтяных компаний наступало время одной из пяти дневных молитв, Сулейман останавливал обсуждение, отходил в угол комнаты, поворачивался лицом в сторону Мекки и начинал поклоны на молитвенном коврике[14].
Титул «шейх» – это лишь уважительное обращение, которое арабы уже много столетий используют в отношении влиятельных людей. Сулейман как министр финансов полностью контролировал всю королевскую казну. Говорили, что «у него имелась своя собственная система учета, в которой больше никто не разбирался»[15]. Экономика Аравии в первые десятилетия XX века была такова, что казна короля – в виде золотых монет, денег и драгоценных металлов – хранилась в сундуках, которые Сулейман, по слухам, держал в собственном доме. В эти скудные годы обязанности Абдаллы Сулеймана как министра финансов в основном ограничивались тем, что он вытрясал налоги из подданных Абдель-Азиза и собирал пошлину с паломников во время хаджа. Получив деньги, Сулейман должен был распределить их так, чтобы средств хватило на множество целей. Деньги не только шли на нужды королевской семьи, но и раздавались подданным короля с учетом политических соображений – например, чтобы сохранить лояльность кочевых и оседлых племен. От способности аравийского короля удовлетворять финансовые потребности своих подданных напрямую зависело то, насколько те будут ему преданы[16].
Сулейман стал выдающимся деятелем, которому удалось проложить мост между первыми скудными годами существования Саудовской Аравии и периодом богатства, обретенного благодаря найденным в стране запасам нефти. В среде американцев, живущих в Саудовской Аравии, приключения молодого Сулеймана, как подлинные, так и вымышленные, стали частью фольклора. Тим Барджер, сын одного из первых геологов, приехавших в Саудовскую Аравию, вспоминает рассказ своего отца, который познакомился с Сулейманом во время поисков нефти в Аравийской пустыне в 1930-е годы. По словам Тима, перед тем как Абдель-Азиз объединил свое королевство, аравийцы «занимались грабежами и участвовали в самых разнообразных стычках… Набеги были для них сродни хобби».
И в разгар всех этих событий Сулейман «постоянно перемещался с сундуком, в котором были все деньги королевства». Тим Барджер вспоминает: «Ход событий мог кардинально измениться в любой момент. Порой Сулейману приходилось подхватывать сундук и убегать. А в сундуке хранилась вся королевская казна». В то время сундук Сулеймана «был наполнен талерами Марии-Терезии, золотыми рупиями, соверенами и бог знает какой еще валютой». Как объясняет Барджер, «король выдавал людям письменное предписание, а затем эти люди шли к Абдалле Сулейману. Тот менял ордер на пригоршню рупий или другой валюты, а затем складывал документы в сундук. Все было очень просто». Подобный простой обмен оставался основой отношений между саудовским правителем и его подданными, причем даже после того как в стране сформировалась новое, современное бюрократическое государство. Подданный мог появиться в одном из королевских меджлисов (открытых собраний) и попросить денег – например, на покупку нового грузовика или на учебу ребенка за границей. Чаще всего король соглашался помочь и посылал просящего к министру финансов. Последний в зависимости от состояния казны либо удовлетворял просьбу, либо отправлял просителя в бюрократический лабиринт, достаточно длинный для того, чтобы челобитчик сдавался и уходил восвояси.
В 1920-е и начале 1930-х годов, пока Абдель-Азиз все еще занимался объединением Аравии, «в случаях еcли [у Абдаллы Сулеймана] не оставалось денег, тот просто исчезал вместе с сундуком. Король мог, как и всегда, выдавать ордера, однако никто не мог найти сундук, из которого можно было бы взять деньги». Наблюдатели часто задавались вопросом, «почему король настолько лоялен» к своему пронырливому министру финансов. «Они составляли отличную пару, – объяснял Тим Барджер. – И Сулейман обладал видением. Он был чем-то бо́льшим, чем простой бухгалтер. По сути, он был самым высокопоставленным человеком в стране из тех, кто не принадлежал к королевской семье»[17].
Впоследствии Сулейман стал отвечать почти за все финансовые взаимоотношения с иностранцами в Саудовской Аравии. Он сыграл особо важную роль в обсуждении условий первых концессий с американскими нефтяниками в 1930-е годы. Вне всякого сомнения, он был проницательным финансовым менеджером, который постепенно обрел огромную власть в королевстве, несмотря на свою субтильную внешность и мягкий голос. Шейх Абдалла мастерски вел переговоры по отдельным позициям. Он лично руководил переговорным процессом, связанным с первой нефтяной концессией, и даже сам подписал все соглашения под присмотром короля Абдель-Азиза. Через несколько десятилетий, в 1950 году, он пересмотрел условия концессии и смог добиться того, что не удавалось никакой другой ближневосточной стране, – равной доли в прибыли от добычи. Но вынужденная прижимистость в скудные первые годы правления Абдель-Азиза оставила на министре финансов свою отметку. Американским нефтяникам и дипломатам, тесно работавшим с шейхом Абдаллой, он казался сосредоточенным исключительно на том, что происходит здесь и сейчас. Американцы ошибочно верили, что его заботит только денежный поток, а не стратегическое видение. Даже после того как король Абдель-Азиз умер, а его сын сместил Сулеймана с должности министра финансов, проницательная переговорная тактика и внимание к деталям, привнесенные шейхом Абдаллой в работу министерства финансов, еще много лет формировали основы молодого саудовского государства.