– Серёж, отойдём? – предложила Лина, и мы прошли в спальню. – Я не шучу: безобразие надо прекратить. Прикажи им уже уехать. Свадьба ж завершилась. Ну, потолкуй с Владленом, путь одумаются…
– Приказать? Где он? Кому приказывать?
– Мы незаметно вместе со Светой дойдём до Филатовых, и если он у неё, то ты его выманишь.
Я начинал заводиться.
– Ну—ну, попробуем, давайте! Пошли.
Миновав двор, мы втроём очутились на филатовской площадке.
На наши звонки никто не отвечал. Тогда я стал колотить в дверь ботинком и кричать, что нам известно, где они прячутся, и будет лучше просто открыть, не доводя до серьёзного скандалища и вызова милиции.
Спустя минут семь к моим увещеваниям присоединились и Лина со Светой. Лязгнул засов, в образовавшуюся щёлку выглянула пунцовая Филатова, и изобразила на лице полнейшее незнание и непонимание. Мы почти хором потребовали привезти Владлена, и в итоге он, шатаясь, нарисовался за спиной хозяйки.
– На
самолёт
– А чего? Я не парюсь. Мы за ваше здоровье пьём. Безобразия не нарушаем. За жизнь базарим, общаемся…
– Общаетесь? Да твоя жена целый подъезд на уши поставила, истерику устроила, они с матерью драку готовы учинить. Это нормально?
– А я с какого бока тут?
– Что значит, «с какого бока»? Тебя фрау приревновала к Филатовой…
– Пф! Её проблемы…
– Честное слово, по—хорошему прошу. Пойдём с нами. Ну не порти окружающим праздник. Мне же завтра людям в глаза смотреть. Что я скажу? С лучшей стороны вы себя показали, ага? И меня подставили шикарно! И Лину! Молодцы!
– А те чё? Стыдно за братана? Да?
– Да, …! Стыдно, …, за ваш… дебош! Быстро собирайся, мирись с мамой, извинись перед супругой.
– Ага, щаз! В ноги, …, пал и землю есть начал! Потрещу с девушкой часик, а там….
И Владлен, оттолкнув меня, дважды повернул ключ в замочной скважине.
Мы ошалело замерли, Свистюшкина произнесла: «Ну, блин, офигеть вообще!» и направилась к выходу.
Встретивший нас Ложкин покачал неодобрительно головой:
– Вот от тёти Зои я подобного фокуса не ожидал.
– Слушайте, а пойдёмте гулять! – неожиданно подскочила Лина. – Пусть они тут без нас разбираются. Вернёмся, а всё уже и уладилось.
– Правда! – захлопала в ладоши Свистюшкина. – Самый лучший вариант. Жара спала.
Вениамин поддержал сие начинание, и мы всемером отправились к набережной. Прохладный ветерок с пруда успокаивал разгорячённые, взбудораженные мысли, и я старался не думать о произошедшем, наивно полагая, будто грозовая туча сама собой рассосётся к нашему возвращению.
Но Владлен не являлся бы Владленом, закончи он дело миром.
Когда мы, проводив Ложкиных на маршрутку, приблизились к дому, сражение полыхала вовсю. Бабушка, сидя на лавке, лила слёзы, а Владлен воспитывал супругу, норовящую его ударить. Не особо заморачиваясь системой Макаренко, он заехал благоверной кулаком по уху, и она, запнувшись о невысокий деревянный заборчик, вверх тормашками грохнулась в кусты. Прифронтовая полоса огласилась душераздирающими воплями: «Убивают!»
Кто—то из жителей, высунувшись с балкона, проговорил:
– Не, пора в
похоронную
Жена брата, выбравшись из зарослей акации, опять отважно бросилась на мужа, но и в этот раз он двинул ей настолько крепко, что она улетела в песочницу, визжа, словно подрезанная.
Зрелище оказалось не для слабонервных. Я затрясся от бешенства и, более не сдерживая ярости, понёсся вверх по лестнице, а Лина побежала за мной.
– Ах так?! Ну, я вам счас… покажу, где раки зимуют! Накушаетесь до отвала! И трави—вали, …, и ширли—мырли огребёте! – кажется, рычал я.
Тёща с бывшим супругом на меня не смотрели, брызгая ядом, издавали злобное шипение.
Сграбастав подарки родственничков в охапку, я рванулся к окну, намереваясь запустить их прямиком в пустые котелки скандалистов. Но Лина, не потерявшая пока хладнокровия полностью, и рассуждавшая здраво, повисла у меня на правой руке, Свистюшкина вцепилась слева, и вдвоём они не позволили мне совершить задуманное.
Метнув посуду обратно на диван, я накинулся на бабушку:
– Матушка—то куда делась?
– Ой, что было, что было! Они без вас форменное бесчинство устроили! Всех крыли матюгами, на три буквы посылали, бутылками швырялись, кричали и дрались. И Зоя тоже не отставала!
– Да ты мне скажи, куда она пропала—то?
Но никто не знал местонахождение мамули.
Я по наитию взбежал на шестой этаж, и пред очами моими предстало эпичное полотно: прямо на бетонном полу, у чужого порога, храпела мамаша. Схватившись за голову в ужасе от увиденного, я припустил в квартиру, выбрал чистый стакан, наполнил его холодной водой и выплеснул жидкость на маманю. Очухавшись, она что—то забормотала, но я, не мешкая, подхватил её подмышки и погнал вниз, честя на чём свет стоит. Дощатую лёгкую дверь подъезда не успели отворить, и мать от моего толчка в спину врезалась в неё, распахнула и вывалилась, скатившись по ступенькам, на улицу.
– Ну, ладно, сынок! За всё отблагодарил… – начала она, но я прервал её жалобы.
– Убирайтесь на хрен! Пошли к чёрту! Здесь вам не деревня, чтоб бузу заводить. Мне теперь, из—за ваших фокусов, до конца жизни сегодняшним днём в морду станут тыкать. Пошли вон, скоты! Вас в нормальное общество выпускать нельзя. Одна цель – нажраться до хрюканья и в душу нагадить!
Лина, наблюдавшая эту сцену сверху, когда я вернулся в комнату, рыдала, уткнувшись в подушку, а Свистюшкина её успокаивала.
Не сдержавшись, я снова принялся орать на старушку:
– Вот! К чему ты их привезла! Мы тебя просили? Давай, забирай эту шоблу к себе!
– Серёжа, зачем ты баб Катю—то обижаешь? Она же не виновата! – сквозь слёзы увещевала меня Лина.
– Не виновата? Они сами приволоклись, да?
– Вот спасибо тебе за заботу, дорогой внучек! Пожалеешь, да поздно будет…
И она вышла, крестясь и матерясь одновременно.
– Лин, вы с Сергеем меня проводите? Сумерки уже, страшно в одиночку добираться.
– Проводим, Свет. Умоюсь сейчас.
И мы отправились провожать Свету, да только, пройдя половину дороги, та очнулась и спохватилась, что забыла ключи на пианино. Пришлось возвращаться. Часы показывали без пяти одиннадцать.
Но повторно сопровождать Свистюшкину не позволили Наталья Васильевна с Аликом Мингазовичем. Они вызвались доставить Светлану до хаты, предоставив нам заниматься приборкой.
Мытье посуды прервала Наталья Васильевна, заглянувшая на обратном пути проверить темп наведения чистоты квартире.
– Ну и закатили вы
«Второй концерт для баяна со скрипкой»
После её ухода Лина, не стесняясь, взвыла, и, обняв меня, наивно вопрошала:
– Почему у нас так получается! Самое светлое, самое долгожданное событие в жизни, и то умудрились испоганить! Рок какой—то! Проклятие над нами! За что—о—о?
– Лин, милая, не расстраивайся, утрясётся помаленечку. Не мы первые, не мы последние. Вместе переживём.
– Не утрясётся! – всхлипывала девушка. – Моя мама этого не оставит!
Лишь около трёх утра мы с Линой закончили возиться с чашками, тарелками, с чисткой полов, и, упав на кровать, мгновенно заснули мертвецким сном, успев взяться за руки.
Знали бы мы, что день грядущий нам готовит!
15
1В. Дорогой Илья Семёнович!
«…всё ли ещё служит
Старый наш учитель или нет»
Г. Полонский.
Драгоценные сэры, пэры и прочие мэры! А также юные, да и не слишком юные, друзья! Если по окончании педагогического института вы вдруг, по недоразумению, или присущей вам с детства блажи, любви к риску и самоистязанию, решили—таки зарабатывать на убогое существование преподаванием, то с моей стороны нелишне напомнить вам о некоторых вещах, характеризующих современный процесс обучения.
Во—первых, поскорее привыкните к мысли, что вы – обыкновенный, и не самый большой, винтик в системе предоставления образовательных услуг. Именно этим словосочетанием в настоящем и обозначают взаимодействие со школьниками. Поэтому с вашим персональным мнением не станут особо считаться ни родители, ни дирекция, ни, что неизбежно выводится из сказанного, подопечные.