– Вы не здешний, мистер Лоуэл?
Толстяк поразился:
– Точно! Я родом с севера, но как вы об этом узнали?
Диксон в ответ только усмехнулся, это было очевидно.
– У вас специфичный говор. А теперь мистер Лоуэл, расскажите, пожалуйста, как вы провели день, с самого утра.
Толстяк снял пиджак, попытался удобнее устроиться на стуле и начал описывать этот злосчастный день.
– Проснулся, как обычно, в семь утра. Будильником не пользуюсь, поскольку это уже привычка, выработанная годами. Голова трещала и раскалывалась, ужасно хотелось спать, настроение было пapшивoe. Накануне мы неплохо погуляли на вечеринке, поэтому можете себе представить, – доверительно сообщил он Диксону, надеясь найти ответное понимание. – Завтракать я не стал, не хотелось, взял с собой на работу два апельсина и бутылку минералки. Это мой обычный обед, приходится соблюдать диету.
Тут тучный директор банка завистливо покосился на подтянутого и стройного инспектopa, грустно вздохнул и заметил совсем не к месту:
– Кстати, цитрусовые отлично сжигают жир. Рекомедую!
Диксон проигнорировал, ожидая дальнейшей информации. Директор энергично продолжал:
– В банк я пришел ровно в восемь ноль-ноль, открыл, как обычно, парадную дверь, отключил сигнализацию и снова закрыл дверь. Банк открывается для посетителей только в половине девятого. Минут через десять пришла мисс Скоуч, наш бухгалтер. Она, впрочем как все сотрудники, воспользовалась задней дверью. Ключ от парадной двери есть только у меня, – заявил директор банка с важным видом. – Я открываю и закрываю ее всегда сам. Это одна из мер безопасности. Кроме того, я лично отключаю электронную систему контроля, секретный код которой известен только мне.
– Что же получается, мистер Лоуэл, если вы заболеете, то никто не сможет попасть в банк?
Тут обрюзгшее лицо директора озарилось, он расправил плечи, и, надувшись, как мыльный пузырь, от распиравшей его гордости, заявил:
– За все тридцать лет работы в банке, уважаемый младший инспектор, я фактически не пропустил ни одного рабочего дня. Бог наградил меня здоровьем, спасибо ему!
Тут Лоуэл вознес глаза к потолку, видимо, надеясь увидеть на нем бога.
– Простите, но в отпуске, я надеюсь, вы были за последние тридцать лет?
Диксон поинтересовался осторожно, хотя за его серьезным тоном скрывалась тщательно спрятанная ирония.
– Был, когда еще не занимал пост директора банка. Последние десять лет я не мог себе этого позволить и доверить кому–либо мой банк.
Полицейский искренне поразился такому служебному рвению. Он сам не был в отпуске с позапрошлого года, и ему уже казалось, что он умирает от усталости. Младший инспектор ожидал своего повышения, которое уже витало в воздухе. Вот тогда бы он расслабился и, наконец, отдохнул!
– Так, мисс Скоуч пришла в десять минут девятого. А когда появились остальные ваши сотрудники?
Диксон невозмутимо продолжил допрос.
– Кто остальные? Мистер Биркин сейчас в отпуске, а Франка, то есть мисс Колинс, пришла прямо перед открытием, и тоже через заднюю дверь. Банк открылся, как обычно, ровно в восемь тридцать. Посетителей за весь день было всего двое, да и те пришли еще до приезда инкассаторов. В десять утра привезли деньги, мисс Скоуч приняла их, пересчитала и положила в сейф. Я лично закрыл его на ключ.
Полицейский записывал в рапорт всю полученную информацию, а директор банка тем временем продолжал свой рассказ, важно вскинув вверх свой толстый палец:
– Заметьте, ключ от сейфа всего в единственном экземпляре, и тот только у меня!
Диксон вспомнил массивный швейцарский сейф. Подобрать код к нему специалисту не составило бы труда, к тому же цифровой код был известен всем сотрудникам банка. И лишь в те редкие дни, когда в сейфе бывали крупные суммы денег, Лоуэл закрывал его дополнительно на ключ.
– Можно взглянуть на этот самый ключ?
Толстяк суетливо полез во внутренний карман пиджака, висевшего на спинке стула, и достал металлический предмет, больше похожий на шуруп, чем на ключ. Диксон осторожно взял его в руки.
– Подделать ключ практически невозможно, – важно заявил Лоуэл с видом специалиста по сейфам. – Видите, вместо резьбы на нем специальные прорези. Кажется, что они разбросаны случайно, но на самом деле они расположены в строгом порядке. Здесь каждый миллиметр имеет свое значение!
Инспектор покрутил в руках ключ–шуруп, похожий скорее на карандаш, изъеденный червями.
– Забавная штучка, такого я еще не видел.
В этот момент он походил на любопытного мальчишку. Лоуэл усмехнулся.
– Вставляется ключ лишь после набора кода, – энергично продолжил директор банка с упоением в голосе. – А вытаскивается уже с новой комбинацией дырочек. Кольца передвигаются, и расположение прорезей изменяется.
Инспектор полиции выглядел озадаченным.
– Да, с ключа такого даже слепок не сделаешь. Но как он оказался у вас в кармане?
Тут Лоуэл важно расправил плечи.
– Вы знаете, я – человек необыкновенно ответственный, поэтому положил его сразу на место, как только открыл сейф.
Диксон вздохнул и отметил про себя: «Вот, в этой толчее и беготне даже про ключ забыли!».
– Мы возьмем его на экспертизу. Продолжайте, мистер Лоуэл!
Полицейский произнес эту фразу слишком строго, пытаясь спрятать свое мальчишечье любопытство и выглядеть профессионалом.
– Ну вот, мисс Скоуч положила деньги в сейф, и я закрыл его на ключ.
Тут Диксон прервал рассказ.
– Простите, во сколько это было?
Лоуэл немного замешкался:
– Так. Деньги привезли в десять, значит… Где–то в десять минут одиннадцатого!
Диксон попытался сопоставить полученную информацию.
– А во сколько вы открыли сейф?
Лоуэл снова как будто замешкался:
– Открыли? Когда приехал нотариус было около двух часов дня. По понедельникам после обеда банк не работает для посетителей, очень удобный день для выплаты лотерейных выигрышей. Так вот, сначала через парадную дверь пришел выигравший счастливчик, но он ждал в операционном зале, потом пришел нотариус Герд. Франка открыла ему заднюю дверь, затем мисс Скоуч набрала код, а я собственноручно открыл ключом сейф. Но там ничего не оказалось.
Диксон засомневался:
– Постойте, ведь я видел в сейфе какие–то бумаги.
Лоуэл в ответ только безнадежно махнул рукой:
– Да, это – ерунда! Старые документы. Я имею в виду, что денег там не было! Я не мог поверить своим глазам. Первое, что мне пришло в голову, что это – кошмарный сон. Знаете, мне однажды приснилось, что мой банк ограбили. Ужасный был сон! Я проснулся в холодном поту, весь разбитый. Это было восемь лет назад, но я до сих пор с содроганием вспоминаю.
Толстяк поежился, вытер испарину и возбужденно продолжил:
– Когда до меня дошло, что это был не сон, я посмотрел по сторонам. Казалось, что это чья-то злая шутка, что сейчас кто-нибудь из окружавших меня сотрудниц улыбнется, достанет пропавшие деньги и похлопает меня по плечу. Я обвел их взглядом: мисс Скоуч смотрела на меня удивленно, а Франка серьезно. Нотариус Герд глупо пялился на пустой сейф… Только тогда я осознал, что произошло непоправимое.
Директор рассказывал медленно, вспоминая каждое мгновение.
– Так, что было потом?
Диксоном овладело нетерпение.
– Потом я почувствовал себя…
Тут Лоуэл замялся, подбирая слова, а затем снова продолжил:
– … не очень хорошо… Женщины проводили меня в кабинет, усадили в кресло, принесли воды, и, когда я пришел в себя, я позвонил в полицию… и мистеру Мауэру, генеральному управляющему «Лаки»-банка в Лондоне, вы его сегодня видели.
Полицейский действительно обратил внимание на степенного седовласого мужчину, вокруг которого носился Лоуэл, как курица с яйцом.
– Понятно. Еще меня интересует такая важная деталь, как обеденный перерыв. Что вы делали в это время?