– Гоша, ты где?
– Выхожу из дому. Не поверишь, Ритка, проспал! А что, случилось что-нибудь?
– Нет, просто один милейший человек собирается через час к нам заглянуть, денежку предложить. Шеф решил, что ты не захочешь это пропустить.
– Ха! Я через двадцать минут на месте буду. Главное, чтобы этот твой милейший человек не передумал.
Алябьев не передумал. Он даже пришел не через час, а минут на десять раньше, чем очень порадовал Гошу. Если клиент торопится поручить нам решение своих проблем, значит, он нервничает и, следовательно, морально готов платить, и платить щедро… в общем, вы уже в курсе.
Потенциальный клиент оказался молодым человеком лет тридцати. Высокий, приятное лицо, хороший костюм, светлая рубашка с расстегнутым воротом, тонкая кожаная папка в руках – он смотрелся бы очень неплохо, если бы не лишний вес. Не люблю я толстых мужчин, а Алябьеву килограмм двадцать надо сбросить, не меньше.
Пару минут заняла церемония знакомства, потом мы прошли в кабинет Баринова. Алябьев с сомнением посмотрел на наше «клиентское» кресло и осторожно опустился на обтянутое кожей сиденье. Папку он сначала пристроил на краешек стола, но тут же передумал и положил себе на колено. Мы с Гошей заняли привычные стулья, и Александр Сергеевич любезно предложил:
– Расскажите, что у вас произошло.
– Даже не знаю, с чего начать. – Алябьев нервно почесал шею. – Как-то глупо все, до предела. Я два дня думал, потом понял – самому мне не разобраться… в смысле, не справиться. Тут нужны люди, которые знают, так ведь? Я имею в виду, что надо же уметь… – Он снова поскреб шею и замолчал.
Александр Сергеевич деликатно кашлянул, но Алябьев продолжал задумчиво чесаться. Настроение у меня снова начало портиться. Люди, которые вот так, бестолково и невнятно, говорят, умудряются и дела свои запутать до полного безобразия. Значит, набегаемся мы, зарабатывая свои деньги, по полной программе! А мне еще с Маринкиным букетом сегодня надо разобраться.
– Вам нужны люди, которые знают и умеют. – Шеф понял, что клиента нужно немного поддержать. – Что умеют?
– Да всякое такое… убийцу, например, найти.
– Значит, речь идет об убийстве. – Убийствами нам приходится заниматься не часто, но бывает и такое. Ничего, справляемся: до сих пор всех находили. – И кто жертва?
– Жертва?
– Убили кого? – не выдержал Гошка.
– Так меня же. – Алябьев ткнул себя пальцем в грудь. – То есть он не убил еще, конечно, а только собирается. Но мне все равно не верится. Такие дела… мы же столько лет вместе! В институте вместе учились, и потом, фирма у нас…
– Кхм, – снова кашлянул Баринов. – Будет лучше, если вы просто ответите на мои вопросы.
Клиент смутился.
– Я непонятно рассказываю? Хотя, наверное, да. Обычно со мной такого не бывает, но сейчас в голове просто каша какая-то. Вы спрашивайте, я постараюсь ответить.
– Хорошо. Вопрос первый. Вы подозреваете, что кто-то хочет вас убить?
– Да мне бы в голову такое не пришло, никогда! – Алябьев привстал и прижал руку к сердцу. – Мы ведь не бандиты какие, неужели договориться нельзя? Но когда тебя прямо предупреждают, поневоле задумаешься, так ведь?
– Э-э… минуточку. То есть вы хотите сказать, что получили предупреждение: вас собираются убить?
– Именно! Именно это я хочу сказать!
– И кто вас предупредил?
– А я знаю? Неизвестный доброжелатель.
Алябьев открыл папку и достал из нее лист бумаги, сложенный вчетверо.
– Вот, два дня назад в почтовом ящике нашел.
Он развернул листок и положил его на стол Баринова. Мы с Гошкой встали и тоже подошли к столу. Обычный лист белой бумаги, формат А4, и на нем всего одна строка: «Берегись. Паршин хочет тебя убить, ищет исполнителя».
– Паршин, это у нас кто? – повернулся Гошка к Алябьеву.
– Друг. Компаньон. Семь лет у нас в фирме, «Гефест» называется. Мы сразу после института… то есть сначала, конечно, сунулись туда-сюда. Но быстро поняли, что никакого смысла нет на дядю работать. Вот и начали свое дело. Семь лет бизнес поднимали, а теперь делимся. Такие дела.
– Что у вас за бизнес?
– Да так, всего понемножку. Сама фирма, «Гефест», я имею в виду, – это, в общем-то, большая общая бухгалтерия. А так у нас несколько небольших предприятий – кирпичный заводик, мастерская по ремонту оборудования, лесопилка и прочее. Ничего, все работает потихоньку, и кризис не помеха. Миллиардами мы, конечно, не ворочаем, но прибыль есть. Точнее, была. Но это понятно: когда между хозяевами свара, о какой прибыли можно говорить?
– Минуточку. – Александр Сергеевич взял со стола карандаш, повертел его в руках. – Я правильно понял: Паршин – это ваш компаньон?
– Да. Поэтому я и не могу поверить. Мы же с ним с первого курса… как ему такое в голову могло прийти? Конечно, мы в последнее время ругались много – раздел имущества все-таки, нервничаем оба.
– И вы получили вот это письмо. – Баринов постучал карандашом по листку, который все еще лежал у него на столе.
– В почтовом ящике нашел, – повторил Иван.
– А конверт где?
– Не было конверта. Только этот листок в ящике лежал.
– И кто автор, у вас никаких предположений нет?
– Нет. Не Валька, это точно. А так – кто ж его знает? Мир не без добрых людей.
– Валька – это Паршин? – уточнила я.
– Да, друг мой. – Алябьев невесело усмехнулся. – Хотя теперь, наверное, какой он друг? Я уже и офис себе снял в другом месте. Представляете, мы с Валькой Паршиным встречаемся только по предварительной договоренности! Бред какой-то! Но все равно я не верю, что это он… не может такого быть, чтобы Валька меня убить решил!
– А причины у него есть?
– Причины… – окончательно загрустил Алябьев. – Бизнес ведь у нас совместный. Причины всегда есть. Такие дела… мы ведь фирму вместе поднимали, с самого начала. И проблем у нас с Валькой никогда не было. Я же говорю, мы с института вместе. Валька такой ботаник, знаете – очки, костюмчик, ногти всегда подстрижены. Музыкальную школу окончил, на виолончели играл. И сейчас еще в консерваторию на концерты ходит. Никто его не заставляет, сам ходит, по доброй воле. В общем, весь такой положительный, хоть книжку с него пиши. Но в последнее время он изменился, здорово. Деньги, что ли, в голову ударили? Пока мы поднимались, пока пахали день и ночь, пока всю прибыль на развитие пускали, полный порядок был, никаких проблем. А года четыре назад вышли мы на приличный уровень, клиенты солидные пришли, заказы, оборот вырос… ну и деньги появились. Работу мы с Валькой могли честно поделить, а вот с деньгами хуже получается. Да еще жена его воду мутит. Когда баба в деле, сами понимаете, без скандала не обойдется.
Алябьев оглянулся на меня и неуклюже извинился:
– О присутствующих, разумеется, не говорим. Но я жену от бизнеса подальше держу, а Валька со своей управиться не может. Я, конечно, тоже слабину дал, согласился взять Светку к нам главбухом. Знал ведь, что стерва, а все равно согласился. Это же из-за нее, из-за Светки, у нас с Валькой разлад пошел. Пока она свои бухгалтерские курсы не закончила, у нас как-то и поводов ссориться не было. А знаете, что я думаю? Я думаю, что, как только Светка бухгалтерию в свои руки взяла, она меня обманывать начала. Раньше сидела у нас одна пенсионерка, так у нее порядок был – все бумажечки по папочкам разложены, все ведомости, как у отличника в тетрадке, где какая проводка, ордера кассовые, что приход, что расход – куда какая копеечка пошла, сразу видно.
– А у жены Паршина такого порядка нет?
– О чем вы говорите?! У Светки весь стол бумагами завален, а ни на один вопрос внятно ответить не может. Я в квартальный отчет заглянул – ничего не понял. Главное, Валька же мне потом еще и выговорил, дескать, чего я в бухгалтерию лезу, жену его проверяю. А как мне не лезть, это же мои деньги! Валькины тоже, конечно, но и мои, так ведь! Пытался я с ним поговорить, да без толку, он только причитает, придурок: «Ах, Светочка расстроилась, ах, у Светочки давление поднялось!» Да плевать мне на ее давление, если я в отчетности собственной фирмы разобраться не могу! Как хотите, но греет меня эта сладкая парочка, я уверен. Но ничего, я их выведу на чистую воду! Я уже нашел аудиторскую фирму, пусть проведут проверку. И тогда Валька сам убедится, какая змея его благоверная. Хотя он, наверное, все равно не поверит.