А нас с ребятишками на улицу выставили. Теперь кто шляется, кто ширяется. Хотя кружки для молодежи, конечно, и сейчас есть, да только стоит такое удовольствие столько, что подумаешь еще трижды, куда идти – в кружок этот или в магазин за водкой. А раньше все бесплатно было! И везде бардак, понимаете? Был у нас приют для сирот и специальный центр помощи малоимущим. Так в начале девяностых всех сирот разогнали, малоимущим показали официальный государственный кукиш с гербовой печатью, а на месте приюта теперь писательские дачи.
– Тоже со стриптизом? – наивно спросил Виктор.
– Нет, только с кокаином, – серьезно ответил Ильич, – это их орудие производства. Опять же распорядились местные чиновники, львиная доля которых оказалась людьми пишущими, так вот каждому – по даче. Ну и кто они после этого?
– Сволочи, жиреют на добре народном! – в сердцах вырвалось у Виктора, который не забыл обновить опустевшие стопки.
– За советский спорт! – неожиданно предложил Членин.
– За советский спорт! – поддержали собеседники.
Пили все трое в разной манере. Виктор не умел употреблять крепкие напитки, поэтому сначала вливал в себя сок, затем большими глотками коньяк, после чего ему опять требовалась запивка. Владимир Ильич пил одним глотком, не запивая и не закусывая. Микки всегда выпивал последним, смягчая вкус алкоголя соком и припасенной Ильичом шоколадкой.
– А мне, что делать, пришлось приспосабливаться к новым условиям, уроки рисования в школе упразднили, вместо них дети то ли тайм-менеджмент изучают, то ли майнд-билдинг. Только и спасло меня сходство с Лениным – взяли в новый ночной клуб швейцаром. Платили, правда, мало и за человека не держали вообще. Тогда-то и решил я своим бизнесом заняться, подрабатываю Ильичем в Калининграде, Минске и Вильнюсе – за границей спрос больше, хотя одна страна была. Иногда в Москву наведываюсь, но там все места схвачены, с улицы не сунешься.
Заливал Владимир Ильич под стать Микки Гэ’ндону: и про Дом пионеров, и про нынешнюю свою деятельность. В доме этом он никогда не работал, а основное его занятие на протяжении последних двадцати лет с честным трудом имело мало общего. Но чем дольше общались с ним соседи по купе, тем больше проникались к нему какой-то симпатией и даже уважением.
– Коньяк закончился, – констатировал разливавший Виктор, – а вроде только начали.
– Да, как-то мало я взял. Не ожидал, что такое живое общение у нас пойдет, но ничего, через час остановка в Вязьме, там у бабули проверенной еще возьмем, – успокоил собутыльников Ильич. – А может, чтобы время скоротать, банчик небольшой соорудим?
– В смысле? – не понял уже сильно поддатый фотограф.
– Ну, в смысле по маленькой в картишки перекинемся, до Вязьмы пару партеечек, колода есть.
– На деньги не играю!
– Так я и не предлагаю на деньги играть, – обиделся Ильич. – На бутылку! Проигравший покупает коньяк, чтоб не скучно было.
– А, ну это можно, – примирительно согласился Виктор.
– Сыграем, почему нет? – поддержал Гэ’ндон, который хоть и выпил, но начал догадываться, что их новый попутчик такой же преподаватель изокружка, как он сам – представитель крупного американского лейбла.
Для начала решили сыграть в очко – простую карточную игру, не требующую особых навыков, в которой все решает везение. Так считает большинство любителей, в этом их основное заблуждение. Банковал, то есть раздавал соперникам карты, Владимир Ильич. Через несколько минут стало ясно, что тасовать он не умеет, раздает неуклюже и не везет ему до крайности – то все время недобирает, то помногу перебирает. Ильич этого и не скрывал, сетовал, что игрок никудышный, да и фортуна стороной его обходит. У Виктора же на удивление игра спорилась, практически всегда получалось очко.