Посему, соскочить с сегодняшнего знакомства с лошадью я не смог, даже сославшись на позднее время. Не поздно мы всё закончили, как оказалось, и вот я стою у конюшен, вместе с радостным Гришкой, коему тоже лошадка полагается, и ожидаю хозяина. Неясно только, что я так напряжён?
– Здравствуйте, молодые люди! – поздоровался вышедший дедок. – Пойдёмте, как раз время кормёжки, – он прошёл в дверь первым, даже не дождавшись от нас ответных слов.
Мы прошли внутрь конюшен, где в отдельных вольерах, или стойлах, красуются кони всех мастей. Я не имею понятия о названиях этих помещений, посему особо не парюсь. Чисто любуюсь этими животными, такими миленькими, когда они заперты, и мне нет надобности громоздиться на этих животных верхом.
– Кто из вас граф Распутин? – задал вопрос, резко остановившийся проводник.
– Я! – Гришка вроде даже подпрыгнул. – Это я – Григорий Распутин, граф, если изволите! Это моя?
Конюх отворил небольшую дверь и указал рукой Грине на красивую и ухоженную лошадь, реально боевую, как мне кажется, и выносливую. Просто красавица.
Парень прошмыгнул внутрь и начал там чем-то звенеть и побрякивать. Он, похоже, на неё обвес надевает, сбруя, вроде, называется. Но я не знаю наверняка. Может сбруя это… это? Не, седло – это седло… наверное…
– А вот и ваша, – конюх подвёл меня к другому загончику.
Дверь не открыл и я не понял юмора.
– А я что? – у меня даже мысли спутались. – В смысле это… Эм-м… мне не откроете?
Он сунул мне яблоко и морковку, помытые заранее, следом он открыл небольшое окошечко, а я тупенько следил за его манипуляциями с корнеплодом и фруктом в руках, хлопая ресницами часто-часто.
– Знакомься! – велел мне конюх и, опасливо косясь на загон, отошёл чуть в сторонку, но недалеко.
Я заглянул внутрь, соблюдая предельную осторожность, так как поведение конюха показалось мне чересчур странным.
Там мой взгляд встретился с нахмурившимся лошадиным лицом, полностью лохматым и, как показалось, даже с бровями. Ну, это от страха. Лошадь отошла немного назад, и я оценил этого боевого коняшку. ЖЕСТЬ! Здоровенная лошадь, лохматая настолько, что не понять, где грива, а где всё остальное. Копыта – размером с хорошую сковороду. Суставы как у буйволов, хоть я их и не видел.
Мощь просматривается такая, что меня… Не. Не так я начал. Телег пяток она не почует, если просто пойдёт пастись на лужайку, а транспорт прицепится по дороге. Это чудовище смотрит на меня испытующе и чего-то ожидает.
– Вот это да! ЛОШАДЬ! – вырвалось у меня непроизвольное восклицание.
Но вот конюх чем-то загремел и заставил меня обернуться. Он отшатнулся, со взглядом испуганного зайца перед удавом. Я открыл было рот для правомерного вопроса, но тут…
Ша-а-ара-рах! Трр-реесь!
Кусок выломанной доски просвистел над головой и впечатался в стену напротив.
– Это не лошадь, идиот! Это – КОНЬ! – истошно заорал побледневший конюх. – Бее-е-ги-и-и!
И я побежал с яблочком и морковкой в руках на волю! Быстро-быстро…
За мной слышится стук копыт и всхрапы, ржание и ещё что-то… А всё вместе это напоминает не что иное, как рычание разъярённого зверя! Ну, вот и познакомился…
Прощай, Феликс! И примешь ты смерть от коня своего!
Такие слова пришли мне в голову, хотя я доподлинно знаю, что эту поэму я даже не читал! Вот и всё! А как хорошо всё начиналось… И тут этот КОНЬ!
Глава 3. Раздача указаний. Срочное выдвижение в охранение…
Очухался я на мощной ветви раскидистого дуба, смотрящим с ужасом на разъярённое животное, занятое поиском способа меня достать или скинуть с дерева. Повезло, что конюшни находятся на самой окраине города и до леса от них рукой подать.
Это если применить к моему конкретному случаю, так как расстояние в полкилометра, от крайнего строения пригорода и до этого дуба, стоящего на крохотном холмике, такого вот одинокого предвестника скорого начала лесной зоны, я преодолел в полной отключке от реальности.
Все мои мысли разлетелись и оставили только боевого коня, расстроенного моей невнимательностью к своей ранимой и одновременно гордой персоне.
Ещё я осознал, что у страха глаза велики, так как этот конь, роющий копытом землю под дубом, просто крупный, выделяющийся повышенной мохнатостью, а также необычайно густой и длинной гривой.
Приплюсую сюда заметно укрупнённые копыта, прикрытые длинной шерстью, начинающейся от суставов голеней. Такие своеобразные башмаки получились или сапоги, увеличивающие визуально нижние части ног лохматыми конусами, выделенные ещё и тёмным, почти чёрным цветом на светлых, практически белых, по окрасу, ногах.
Об окрасе отдельно можно говорить и непременно долго его описывать. А если кратко, то я отметил чёрно-белые разводы, словно на белоснежную бумагу хаотично понаставили крупных клякс, добавили пару коричневатых, и ещё пару серых. Но белый и чёрный – основные в расцветке. Всё это очень своеобразно выглядит при условии длинного шерстяного покрова, по сравнению с остальными представителями пород лошадей.
Вот такая картинка… М-да-а… А я-то… Взял и нарисовал себе монстра с копытами, с перепугу… Конюх ещё этот, со своим странным, пугливым поведением краски сгустил.
Вокруг никого кроме нас нет, и это как-то не вселяет надежды на скорое разрешение конфликтной ситуации, ведь помощь мне нужна, а оказать-то её пока и некому. Конюх тамошний меня не впечатлил, и поэтому в мысли лезет только укротитель диких зверей, как реальный разрешитель проблемы.
Тут я вспомнил слова Артура об этом представителе «боевых скакунов». По правде говоря, эта мысль, относительно кавычек, преждевременна, я же пока ничего не знаю о таких вот его качествах.
Одно я знаю со слов уважаемого антиквара и не верить этому не могу – конь очень умён и всё понимает со слов, что уже проверено при первой встрече, и этим нужно воспользоваться.
А что? Попробую договориться с этим злым представителем лошадей. Глядишь, поймёт и вообще, смеяться потом будет. Если такое выражение можно к животным применить. Да кто его знает? Я их только на картинках в инете-то и видел. Ну, ещё пару раз по телеку…
– Послушай, – я решил оперировать фактами и тем самым его успокоить… надеясь, что поможет. – Вот что ты дуешься? Лошадь – это обобщённое название животных, семейства лошадиных, отряда непарнокопытных, друзей и помощников человека, кстати. Простое название, ничего конкретно не несущее в себе относительно отдельной особи, – я глянул на коня, явно прислушавшегося. – Тем паче, это название не содержит никакой информации о половой принадлежности! – завершил я начало прояснения ситуации с нечаянным оскорблением коня.
Конь же, занимающийся под деревом решением задач по моему стряхиванию с оного, громко всхрапнул, отвлёкся от дела, и, выпрямившись, навострил уши.
Я обрадовался в душе, рассчитывая на его ум, разрекламированный Артуром. Глаза внимательные, выразительные и отдают выдающимся, для животного, естественно, интеллектом. Так кажется, по крайней мере.
Ноздри, вот только, по-прежнему раздуваются, как при порыве ярости. Дышит он уж больно красноречиво и громко.
– Самец лошади называется жеребцом, – продолжил я, воодушевившись полученным результатом начала переговоров. – Или, как в твоём конкретном случае, боевым ко-нё-ё-м! – протянул я по слогам для усиления доходчивости и восприятия. – Самка же – кобылой зовётся в народе. Я ведь тебя не кобылой назвал, ну, в самом-то деле? А? Вот вспомни, не поленись, и напряги память, только головушку остуди вначале, и не будь таким… Э-ээ, как бы так выразиться… А! Заранее предвзятым! – закончил я и продолжил следить за его реакцией на сказанное.
Конь отошёл на шаг подальше и теперь посмотрел на меня более спокойно.