Эми, девица решительная, встала под дверью со всеми детьми и постучалась, велев старшей, как только дверь отворится, броситься туда, а остальным тотчас следовать за сестрой. Служанке, вышедшей на стук, Эми сказала: «Пойди, милочка, скажи своей госпоже, что к ней приехали ее племянники из ***» и назвала предместье, в котором мы проживали. Когда же служанка, повернулась, чтобы пойти и доложить о том своей госпоже, Эми вновь окликнула ее и сказала: «Вот что, деточка, ты прихвати заодно одного из этих ребятишек, а я поведу остальных», и с этими словами Эми подсовывает ей меньшего, а простодушная служанка берет дитя за ручку и ведет его в комнаты; Эми меж тем тотчас посылает вслед за нею остальных троих, тихонько притворяет за ними дверь – и давай бог ноги!
В это самое время, а именно – когда служанка и ее госпожа жестоко бранились (ибо моя золовка набросилась на горничную как сумасшедшая, ругая ее на чем свет стоит, и приказала ей тотчас догнать Эми и выставить всех детей за дверь, но как той уже след простыл, обе – несчастная девушка и ее госпожа – были вне себя), так вот, в это самое время подходит туда бедная старуха – я имею в виду не тетку, а ту, которую она тогда ко мне привела, и стучится к ним. Тетка же не пошла, потому что она раньше пыталась за меня заступаться и боялась, как бы ее не заподозрили в сговоре со мной; о той же, второй женщине, никто не знал, что она поддерживает со мной отношения.
Весь этот план они с Эми рассчитали заранее – и правильно сделали. Итак, моя добрая приятельница застала хозяйку дома в совершенном бешенстве; она рвала и метала, словно одержимая, обзывая служанку то дурой, то вертихвосткой, то еще как и сулясь выкинуть моих детей на улицу – всех до единого! Моя знакомая, видя ее в таком неистовстве, прикинулась, будто собирается идти прочь.
– Я вижу, сударыня, вы заняты, – сказала она. – Я зайду к вам как нибудь в другой раз.
– Помилуйте, миссис ***, – возразила моя золовка. – Я ничем особенным не занята. Садитесь, пожалуйста! Просто эта дура впустила сюда полный дом детей моего безмозглого братца. По ее словам, какая то девка привела их к моему порогу, втолкнула в дверь и велела ей перетащить их ко мне. Ну, да не на таковскую напали! Я уже приказала выставить их на улицу – пусть о них заботится приход! А не то велю своей растяпе отвезти их назад, в ***. Пусть та, что произвела их на свет, и занимается ими. Что это ей вздумалось подкинуть своих щенят ко мне?
– Да уж лучше бы, конечно, второе, – отправить их назад, – сказала моя знакомая. – Жаль только, что поздно. Я ведь и шла то к вам по этому делу, нарочно, чтобы предупредить вас, да видно опоздала.
– То есть, как это – опоздала? – вопрошает золовка, – Что же это значит? Вы, следовательно, замешаны в этом деле? И это вы навлекли на дом наш такой позор?
– Неужто, сударыня, вы такого дурного мнения обо мне? – отвечала та. – Нынче утром я пошла проведать миссис ***, мою госпожу и благодетельницу (ибо она сделала мне много добра), но, подойдя к ее дому, обнаружила дверь на замке; по всем приметам дом был покинут жильцами. Я принялась стучать, никто не отозвался. Наконец кто то из прислуги в соседнем доме крикнул: «Что вы стучите? Там никого нет». Я удивилась. «Как так нет, – говорю, – разве миссис *** здесь не живет?» А мне и отвечают: «Нет, она съехала». Тогда я принялась расспрашивать, как и что. «А вот так, – сказала одна из служанок, – бедная барыня жила там, жила одна одинешенька, без средств и без всего, а нынче утром хозяин выставил ее из дому». – «Выставил? – воскликнула я, – а как же дети? Бедные ягнятки, что же с ними будет?» – «Да уж хуже, чем было, не будет, – отвечают мне. – Они ведь здесь только что не умерли с голоду».