I
В декабре 1940 года, по дороге в Америку, я проезжал черезПортугалию,
и Лиссабон показался мне каким-то грустным и светлым раем.Втупорутам
быломногоразговоровонеминуемомвторжении,иПортугалиясудорожно
цеплялась за свое призрачное счастье.ВЛиссабонеустроиливеликолепную,
невиданной прелести выставку, и столица улыбалась через силу - так улыбается
мать, когда нет вестей от сына с войны, стараясьегоспастисвоейверой:
"Мой сын жив, ведь я улыбаюсь..." Вот и столица Португалии словноговорила:
"Смотрите, я так безмятежна, ятакаямирнаяисветлая..."Весьматерик
нависал над Португалией, словно угрюмая гора, гдерыщутордыхищников,а
праздничная столица бросала Европе вызов: "Разве можно на меня напасть, ведь
я так стараюсь не прятаться! Ведь я так беззащитна!.."
На борту парохода я опять их встретил, этих беженцев.Ипароходтоже
вызывал неясную тревогу. Он переправлял их - растения без корней - содного
материка на другой. Я говорил себе: "Хочубытьпутешественником,нехочу
быть эмигрантом. На родине я научился многому, что будет бесполезно вчужих
краях". Но вот эмигранты достают из кармановзаписныекнижки-последние
приметы их былойпричастностикподлинномумиру.Ониещепритворяются
живыми. Изо всех сил стараются придать себе вес.
- Знаете, я такой-то, - говорят они. - Я изтакого-тогорода...друг
такого-то... знакомы вы с таким-то?
И рассказываютпрокакого-нибудьприятеля,илипрокакие-тосвои
обязательства, или какой-то промах - про что угодно,лишьбыэтаистория
помогла им хоть с чем-нибудьустановитьсвязь.Новсесвязиспрошлым
распались, ибо эти люди покинули родину. Прошлое еще дышит теплом,оноеще
так свежо, так живо - таким бывает вначале воспоминание о любви. Собираешь в
пачку письма, полные нежности. Присоединяешь книммилыесердцупамятки.
Заботливо все это перевязываешь. И на первых порахтакаясвятыняисточает
грустное очарование. А потом пройдет мимо светловолосая девушкасголубыми
глазами - и святыня умирает. Ибо и старый приятель, и старыеобязательства,
и родной город, и память о доме -всевыцветает,еслиничемубольшене
служит.
И эмигранты это чувствовали. Как Лиссабон прикидывался безмятежным, так
они прикидывались, будто верят в скорое возвращение. До чего безобиденуход
блудного сына! Уход этот мнимый, ведь позади остался отчий дом. Уходишь ли в
другую комнату или на другую сторону планеты,разницанетакужвелика.
Присутствиедруга,которыйгде-тодалеко,подчасощутимей,чемего
присутствие во плоти. Такое чувство рождает молитва. Никогда я так нелюбил
родной дом, как в пору, когда очутился в Сахаре. Никогда ниодинженихне
был ближе к своей нареченной, чем бретонские моряки, что в XVI векеогибали
мыс Горн и отдавали свою молодость борьбесовстречнымветром.