Хмель свободы - Игорь Болгарин

Игорь Яковлевич Болгарин, Виктор Васильевич Смирнов

Хмель свободы. Девять жизней Нестора Махно

© Болгарин И.Я., Смирнов В.В., 2019

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Сайт издательства www.veche.ru

Часть первая

Глава первая

А землю уже запорошило снегом. Нестор ехал в санных розвальнях, бок о бок с верным Лашкевичем, который во время хозяйствования стал незаменимым помощником. А рядом с санями и чуть позади скакали с полдюжины черногвардейцев – конвой, или, как звучно называли его запорожские козаки, почёт.

– Трудно! – пожаловался Лашкевичу Махно. – Ученые люды все про анархическе вольне общество знают, а в жизни его ще нихто не построил. А от меня хотят, шоб я был и судьей, и начальником. А зачем тогда, спрашивается, людям свобода, если им начальник нужен? Я сам иду як слепой, руки вперед вытянувши. Пощупаю-пощупаю, – он изобразил пальцами, как ощупывает некий предмет, – вроде что-то прояснится, а дальше опять темно и непонятно…

– У вас як з тым семинаристом, – улыбнулся Лашкевич. – Женывся он и приступае, значит, до своей жинкы. Щупае, щупае. Она рассердилась: «Шо ты там мацаеш, чи в мене шось не так?» А вин: «Не мешай, женщина! Теоретически я уже всё выучив, тепер совмещаю теорию с практикой. Це есть главный философський подход. Так шо ты пока, женщина, помовчи, поскильку ты цього курса ще не проходила!» Спихнула его баба з кровати и говоре: «Собакы чи там гуси курса не проходылы, а знають, як до другого полу приступать. Возвертайся в Киев, ще трохы в той академии пидучись, а я себе подыщу неученого».

Хлопцы зареготали.

Их догнал всадник на взмыленном коне:

– Нестор Ивановыч! Вертайтесь в Гуляйполе!

– Шо там ще?

– Та приихалы якись… чи большовыкы, чи хто их… Трохи на бандитов схожи!

– Ну и шо им надо?

– Кажуть, цю… свою власть будуть устанавлювать…

Дело нешуточное! Кавалькада разом развернулась, всадники пришпорили коней…

Десятка два-три человек собрались на площади у волостного правления. Перед ними, взобравшись на телегу, выступал смуглый коренастый человек в солдатской шинели – Павел Глыба.

Махно остановил сани близ сборища; тут же кучкой, не слезая с коней, гуртовались его черногвардейцы.

– Вы меня, земляки, добре знаете, представляться не надо! – Глыба могучим басом перекрывал все звуки площади. – Туточки я возрос, отсюда воевать пишов, а теперь вот приехал до вас от имени партии большевиков, котора на всю Рассею призвела переворот, смела́ стару власть и дала трудящим людям равенство, свободу, а также заключила мир и приступила к переделу панской земли…

– От тоби на! Воны тилькы приступылы, а мы вже давно передилылы! – крикнул в ответ откуда-то из толпы Гнат Пасько.

Площадь ответила на это одобрительным и смешливым гулом. Но Глыба был не из тех, кто легко сдается.

– Это я знаю, товарищи! Но нет у вас верного руководства! Направляющей и созидающей силы! И потому я вам советую, во-первых, признать за руководство революционный комитет в составе трех товарищей… вон ще тех двох – Саламаху и Гузенка. Рабочи товарищи, настоящи пролетарии. – Глыба указал на двух человек в брезентовых куртках, покуривающих чуть поодаль. – А в ваш Совет кооптировать меня як большевика и коммуниста… для осуществления, так сказать, принципа диктатуры пролетарьята…

– «Копытировать» – це як? – полюбопытствовал еще кто-то из толпы. – Копытом пид зад чи шо?

Гуляйпольцы рассмеялись.

Глыба и сам посмеялся вместе со всеми, затем выдержал паузу, подождал, пока стихнет шум. Стреляный воробей.

– Пошутить я тоже люблю, товарищи. Но дело такое, шо не до шуток. Кругом враги. Нам надо всем вместе буть… под руководством пролетарьята. Хто вам ще оружие дасть, патроны, керосин, ситчик, все такое?

– А хто пролетариату хлеба даст? – Приблизившийся к выступающему Махно до сих пор тоже «держал паузу». – Молочка, масличка, яечок…

Все собравшиеся обернулись.

– Нестор!

– Махно вернувся! – прокатилось по площади.

Гуляйпольцы поняли: ожидается словесная схватка. Ну-ка, кто кого? Ждали победы Нестора. Но Глыба внушал опасение: голос что иерихонская труба, в себе уверен.

– Нестор, а може, давай их погоным к едрене фене в Харьков чи в Катеринослав! – наклонясь с коня, прошептал Щусь. – Хай там устроюють свою диктатуру!

– Погоди! Дело серьезне, – ответил Махно.

– Товарищ Махно! – узнав Нестора, обратился к нему Глыба. – Уважаю вас як борца с царизмом, но як бывший узник, многое переживший, вы, конечно же, ще не до конца успели понять, шо такое пролетарьят. А это, як бы сказать, старший брат и руководитель крестьянства… организованный и умный! Пролетарий всегда пролетарий, а крестьянство есть и беднейшее, и середневое, и богатое, эксплуататорское… И крестьянин, не будем правды скрывать, стремится к богачеству, порождая из себя буржуазию… А пролетарий – он гегемон…

– Погодь, погодь! – остановил оратора Махно. – Ты такие слова в народ, як бомбы, не кидай. Гегемон – это шо? Я так понимаю, это вроде як верховная власть. Так? Ты уж заодно всем нам и скажи, хто у пролетариата ходит в гегемонах? Ну, хто творит диктатуру? Хто командуе?

Головы поворачивались от Махно к Глыбе, от Глыбы – к Махно.

– Выдающиеся люди, пролетарски вожди…

– Ленин, Троцкий, Антонов-Овсеенко… – подсказал Нестор.

– Ну, не только! – простодушно ощерился Глыба. – И ще много другых.

– Возьми, к примеру, Ленина. Из дворянской семьи, из панов. Троцкий опять же наш, херсонский – сын богатого землевладельца и арендатора. Антонов, который Овсеенко, – полковничий сынок и сам офицер. Тоже с Украины… Як же они в пролетариях оказались?

Глыба начал сердиться:

– Происхождение тут ни при чем, товарищ Махно! Маркс и Энгельс тоже не из рабочих. Но они духом пролетарским пропитались! Ясное дело!

– Шо это за дух такой? – продолжал «диспут» Махно. – К примеру, если в коровнике поработаешь – навозным духом пропитаешься. Это понятно. А если в степу на ветерку постоять – ниякого особого духу… Есть ще святый дух. Так про него надо в церкви толковать!

– А ваши анархические вожди, они хто? – наступал Глыба. – Бакунина взять. Сын крупного помещика. Кропоткин – князь, богач…

– Так они ж себя в гегемоны не определяют! Диктатуру не строят! Они говорят: мы все равны! Власть не берут!.. А ваши большевики, они как говорят? Мы – власть! Слухайте нас!

– И правильно, – уже побагровел Глыба. – Потому як есть положение: пролетариат осуществляе руководство. А во главе – вожди. И это, безусловно, правильное положение!

– Безусловно правильное положение у тебя, товарищ, когда ты орлом в нужнике сидишь, – сказал Махно под хохот односельчан. – Крестьянское положение мы и сами хорошо понимаем, как есть сами от дедов-прадедов крестьяне. И потому, если хочешь быть с нами, то вникай в наши дела, поддерживай. И заместо диктатуры лучше давай нам мануфактуру…

– Издеваетесь, товарищ Махно! – закричал Глыба. – А там, в Петрограде, люди голодают! И вам это самовольство даром не пройдет!

– Только каторгой меня не пугай! – ответил Махно. – На пролетариат мы не в обиде… и в знак дружбы, хлопцы… – Нестор огляделся вокруг, – …в знак дружбы соберем голодающему питерскому пролетариату два вагона пшеницы – от анархистов Гуляйполя!

– А шо ж, и отправим! – раздались голоса. – Поедем по хуторам…

– Я мешок насобираю!

– И я… два пуда!

– Хай и большевыки тоже шо-небудь наскребуть… По силе возможности…

– Так как, товарищ Глыба, повезешь гуляйпольскую пшеницу голодающему Петрограду? – спросил Махно.

Большевику деваться было некуда. Проиграл по всем статьям.

– Дело хорошее… – пробасил он. – Нияких возражениев!

И через два дня они уже вместе таскали мешки с пшеницей в товарный вагон.

Махно, хоть по сравнению с большевиком и выглядел тщедушным, старался ни в чем от Глыбы не отставать. Двое мужиков вываливали с телеги на его спину тяжеленный зерновой лантух, и он, покряхтывая и слегка пошатываясь под его тяжестью, нес.