- Разумеется, - ответил Ленц.
Мы вошли в трактир. В дверях Готтфрид подмигнул мне, кивнув на девушку:
- А знаешь, ведь она с лихвой искупает утреннюю встречу с танцующей старухой.
Я пожал плечами:
- Возможно. Но почему это ты предоставил мне одному заикаться?
Он засмеялся:
- Должен же и ты когда-нибудь научиться, деточка.
- Не имею никакого желания еще чему-нибудь учиться, - сказал я.
Мы последовали за остальными. Они уже сидели за столом. Хозяйка подавала печенку и жареную картошку. В качестве вступления она поставила
большую бутылку хлебной водки. Биндинг оказался говоруном неудержимым, как водопад.
Чего он только не знал об автомобилях! Когда же он услыхал, что Кестеру приходилось участвовать в гонках, его симпатия к Отто перешла все
границы.
Я пригляделся к Биндинту внимательнее. Он был грузный, рослый, с красным лицом и густыми бровями; несколько хвастлив, несколько шумен и,
вероятно, добродушен, как люди, которым везет в жизни. Я мог себе представить, что по вечерам, прежде чем лечь спать, он серьезно, с
достоинством и почтением разглядывает себя в зеркало.
Девушка сидела между Ленцем и мною. Она сняла пальто и осталась в сером английском костюме. На шее у нее была белая косынка, напоминавшая
жабо амазонки. При свете лампы ее шелковистые каштановые волосы отливали янтарем.
Очень прямые плечи слегка выгибались вперед, руки узкие, с длинными пальцами казались суховатыми. Большие глаза придавали тонкому и бледному
лицу выражение страстности и силы. Она была очень хороша, как мне показалось, - но для меня это не имело значения.
Зато Ленц загорелся. Он совершенно преобразился. Его желтый чуб блестел, как цветущий хмель. Он извергал фейерверки острот и вместе с
Биндингом царил за столом. Я же сидел молча и только изредка напоминал о своем существовании, передавая тарелку или предлагая сигарету. Да еще
чокался с Биндингом. Это я делал довольно часто. Ленц внезапно хлопнул себя по лбу:
- А ром! Робби, тащи-ка наш ром, припасенный к дню рождения.
- К дню рождения? У кого сегодня день рождения? - спросила девушка.
- У меня, - ответил я. - Меня уже весь день сегодня этим преследуют.
- Преследуют? Значит, вы не хотите, чтобы вас поздравляли?
- Почему же? Поздравления - это совсем другое дело.
- Ну, в таком случае желаю вам всего самого лучшего.
В течение одного мгновения я держал ее руку в своей и чувствовал ее теплое пожатие. Потом я вышел, чтобы принести ром. Огромная молчаливая
ночь окружала маленький дом. Кожаные сиденья нашей машины были влажны. Я остановился, глядя на горизонт; там светилось красноватое зарево
города. Я охотно задержался бы подольше, но Ленц уже звал меня.
Для Биндинга ром оказался слишком крепким. Это обнаружилось уже после второго стакана. Качаясь, он выбрался в сад. Мы с Ленцем встали и
подошли к стойке. Ленц потребовал бутылку джина. - Великолепная девушка, не правда ли?
- спросил он.
- Не знаю, Готтфрид, - ответил я. - Не особенно к ней приглядывался.
Он некоторое время пристально смотрел на меня своими голубыми глазами и потом тряхнул рыжей головой:
- И для чего только ты живешь, скажи мне, детка?
- Именно это хотел бы я и сам знать, - ответил я. Он засмеялся:
- Ишь, чего захотел. Легко это знание не дается. Но сперва я хочу выведать, какое она имеет отношение к этому толстому автомобильному
справочнику.