– Да, тебе.
Она, разумеется, не стала трепать его по голове, это было бы уже чересчур. Кто знает, что может жить у него в волосах?
– Какой милый мальчик, – заметила Зури, глядя, как он поспешно удаляется в сумерки, сжимая в одном кулаке монету, а в другом – плюющийся искрами факел.
– Как и все они, – отозвалась Савин. – Когда у тебя есть что-то, что им нужно.
– Нет никого благословеннее тех, кто освещает путь другим, как провозгласил однажды мой наставник по писаниям.
– Это тот самый, который заделал ребенка одной из своих учениц?
– Да, он. – Зури задумчиво сдвинула черные брови. – Духовное руководство – дело непростое.
Когда Савин вошла, в замызганной пивной воцарилась тишина, словно она была неким экзотическим обитателем джунглей, неожиданно забредшим к ним с улицы. Демонстративным жестом вытащив кусок ткани, Зури протерла свободное место на стойке. Затем, дождавшись, когда Савин сядет, она вытащила шпильку и сняла с нее шляпку, не потревожив ни единого волоска, и тут же прижала ее к груди. Это было благоразумно: шляпка Савин, вероятно, стоила больше, чем все это заведение вместе с собравшимися посетителями. Которые, на предварительный взгляд, только уменьшали его стоимость.
– Ну и дела. – Человек, стоявший за стойкой, подвинулся вперед, обтирая ладони о грязный фартук и окидывая Савин долгим взглядом с головы до ног. – Не могу не заметить, что это место едва ли подходит для такой леди, как вы.
– Мы только что встретились; откуда тебе знать, какая я леди? Может быть, ты рискуешь жизнью уже потому, что заговорил со мной.
– Сдается мне, если у вас хватает храбрости на разговор, так и у меня хватит. – Судя по его кривой ухмылке, он каким-то образом убедил себя в том, что имеет некоторую привлекательность для прекрасного пола. – Как вас называть?
Она оперлась локтем на участок стойки, протертый Зури, и наклонилась ближе к нему, с наслаждением протянув оба слога:
– Са-вин.
– Симпатичное имя!
– О, если тебе понравилось начало, то от продолжения ты просто офигеешь.
– Да ну? – промурлыкал бармен. – И как же там дальше?
– Савин… дан… – она наклонилась еще ближе, прошипев последнее слово ему прямо в лицо: – …Глокта!
Если бы имя было ножом и она бы перерезала этим ножом его глотку, кровь не могла бы быстрее отлить от его лица. Бармен полузадушенно кашлянул и отступил на шаг назад, едва не упав поверх одного из собственных бочонков.
– Леди Савин! – Маджир спускалась к ним из своей конторы наверху; деревянные ступеньки лестницы кряхтели под ее немалым весом. – Какая честь!
– В самом деле? Мы как раз познакомились с твоим работником.
Маджир бросила взгляд на бледного, как призрак, бармена.
– Если хотите, он принесет вам свои извинения.
– За что? За то, что оказался не таким храбрецом, как заявил вначале? Но если бы мы казнили людей только за это, клянусь, во всем Союзе не осталось бы в живых и дюжины человек, верно, Зури?
Та с печальной миной прижала шляпку Савин к груди:
– Увы, героев гораздо меньше, чем хотелось бы.
Маджир откашлялась.
– Если бы я только знала, что вы собираетесь прийти сюда сами…
– Если бы я все время сидела взаперти вместе с матерью, мы бы поубивали друг друга, – откликнулась Савин. – И у меня такое чувство, что делами следует по возможности заниматься лично, иначе у твоих партнеров может сложиться впечатление, что ты недостаточно внимательно следишь за деталями. Я всегда слежу за деталями, Маджир.
В обществе низких людей Савин умела действовать низко. Ее собеседники привыкли запугивать других, следовательно, их самих следовало запугать. Это был язык, который они понимали. Толстая шея Маджир пошевелилась: женщина сглотнула.
– Кто осмелится усомниться в этом?
Она выложила на стойку плоский кожаный кошелек.
– Здесь вся сумма?
– Здесь вексель банкирского дома «Валинт и Балк».
– Вот как?
Репутация «Валинта и Балка» была темной даже для банка. Отец Савин часто предупреждал ее никогда не иметь с ними дел, поскольку если ты однажды попадешь в долг к «Валинту и Балку», то не расплатишься уже никогда. Однако вексель – это ведь всего лишь деньги. В деньгах не может быть ничего плохого.
Савин перебросила кошелек Зури, которая заглянула внутрь и едва заметно кивнула.
– Куда катится мир! Даже бандиты пользуются услугами банка.
Маджир скромно подняла одну бровь.
– Честных женщин защищает закон. Бандитам приходится прикладывать больше усилий, заботясь о своих прибылях.
– Да ты просто прелесть! – Перегнувшись через стойку, Савин ухватила женщину двумя пальцами за толстую щеку и потрепала в знак благоволения. – Спасибо, Зури. Ты тоже прелесть.
Ее спутница уже надела на нее шляпку и снова закалывала ее шпилькой.
– Если не возражаете, я бы отрядила пару мальчиков проводить вас из нашего района, – предложила Маджир. – Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится.
– Да ладно! Если со мной что-то случится, твое собственное прощение будет тебя волновать меньше всего.
Савин повернулась к выходу.
– Это верно. – Маджир провожала ее взглядом, опершись огромными кулаками на стойку. – Передайте мое почтение вашему отцу!
– Брось! – рассмеялась Савин. – Давай не будем унижать себя, притворяясь, будто моему отцу не насрать на твое почтение.
Выходя, она послала перепуганному бармену воздушный поцелуй.
* * *
Диетам дан Корт, знаменитый архитектор, производил полное впечатление человека, привыкшего отдавать распоряжения. Его письменный стол, заваленный картами, землемерными схемами и чертежами, несомненно представлял собой чудо технической мысли. Савин доводилось вращаться среди самых влиятельных людей в государстве, и тем не менее она сомневалась, что когда-либо видела стол большего размера. Он заполнял собой кабинет до такой степени, что вдоль стен оставались только узенькие проходы. Должно быть, архитектору требовалась посторонняя помощь, чтобы каждое утро протискиваться к своему креслу. Савин подумала, что надо бы рекомендовать ему своего корсетного мастера.
– Леди Савин! – пропел архитектор, завидев ее. – Какая честь!
– В самом деле?
Она заставила его опасно далеко перегнуться через стол, чтобы поцеловать ей руку. Пока он это делал, Савин изучала его собственную ладонь. Большая, широкая, с толстыми пальцами, покрытыми шрамами от тяжелой работы: видно, что выбился в люди из низов. Седеющие волосы тщательно зачесаны поверх явственно видной плеши: гордый, тщеславный человек. Обшлага некогда великолепного пиджака слегка обтрепались: человек в стесненных обстоятельствах, желающий показать обратное.
– Чему обязан столь приятным визитом? – спросил Корт.
Савин уселась напротив и подождала, пока Зури снимет с нее шляпку. Светская дама должна вести себя так, словно не производит никаких усилий – то, что ей нужно, просто случается рядом с ней.
– В прошлую нашу встречу вы упомянули о желательности инвестиций в ваше предприятие.
Лицо Корта ощутимо просветлело.
– Вы пришли, чтобы обсудить это? – оживленно спросил он.
– Я пришла, чтобы сделать это.
Зури опустила на стол кошелек Маджир с такой деликатностью, словно его принес туда летний ветерок. Посреди огромного пространства зеленой кожи он выглядел совсем крошечным. Такова магия банков: они делают бесценное маленьким, а огромное незначительным.
Лоб архитектора слегка заблестел от выступившего пота.
– Здесь вся сумма?
– Вексель от «Валинта и Балка». Надеюсь, этого достаточно?
– Разумеется! – Он потянулся через стол, не в силах скрыть алчную нотку в голосе. – Кажется, мы согласились на двадцатой доле…
Савин придержала кошелек за угол кончиком пальца.
– О двадцатой доле говорили вы. Я молчала.
Рука архитектора застыла.
– В таком случае…
– Пятая.
Повисла пауза. Он решал, насколько разгневанным может позволить себе выглядеть, а Савин решала, до какой степени показать, как мало это ее заботит.