– Ты думаешь, это хорошая идея?
Я убежденно кивнула:
– Уже давно понятно, что ты хочешь заниматься модой. Я бы сказала, чем раньше начнешь, тем лучше.
Она молча продолжала водить по полке кистью.
Я пристально посмотрела на нее.
– Что-то не так? – спросила я.
Эмбер помедлила с ответом.
– Больше всего я хотела бы стажироваться на модном и экологичном предприятии, которое в то же время производит стильную одежду плюс-сайз, – наконец проговорила она. – Жаль только, что тяжело найти то, что отвечало бы всем этим критериям. Поэтому мне остается только разослать резюме во все фирмы, где есть стажировка. Но вопрос, какой смысл работать на предприятии, в цехах которого на меня ничего не шьют. Понимаешь, о чем я?
Я кивнула:
– Да, но важно получить хоть какой-то опыт работы. Ты, по крайней мере, сможешь посмотреть на всю кухню изнутри и подумать, что можно изменить.
– Но я все равно волнуюсь, – вздохнула она. – Я постоянно задаюсь вопросом, не подводит ли меня мое чутье?
– Возможно, это просто от волнения. Подумай о том, сколько людей за тобой стоит. У твоего блога много читателей. Они все верят в тебя и в твое видение.
– Очень мило, что ты это говоришь.
– Я это говорю не из любезности. Я твердо верю, что в будущем ты создашь модную империю.
Эмбер расплылась в улыбке – несмотря на маску отчужденности, я поняла это по ее засиявшим глазам.
– Мы могли бы использовать каникулы на то, чтобы составить список компаний, которые тебе подойдут. Как ты на это смотришь? – настойчиво продолжала я, водя кисточкой по внутренней стороне полки.
– Хорошая идея. Я уже даже начала, потому что собираюсь написать гид по разумному производству плюс-сайз-моды.
Я хотела ответить: «Вот и договорились», но тут в дверь гаража постучали:
– Руби?
Мы с Эмбер замерли. Маме ни в коем случае не полагается видеть, что мы здесь делаем. Она не умеет хранить секреты, особенно когда речь идет о подарках папе. За прошедшие годы мы в этом не раз убедились.
– О нет, не входи! – в панике воскликнула Эмбер и загородила собой полку, чтобы мама ее не увидела, если просунет голову в дверь.
– Да я не к вам, – приглушенно крикнула она за дверью. – Руби, к тебе гости.
Мы с Эмбер растерянно переглянулись.
– Может, Лин? – предположила она.
Я отрицательно помотала головой:
– Нет, она уехала на рождественские каникулы с мамой в Китай, к родне.
Глаза Эмбер округлились:
– Ты думаешь, это?.. – Она не произнесла имени, но сердце в груди дрогнуло.
– Кто это, мам? – громко спросила я.
– Не могла бы ты просто выйти? Мне не хочется разговаривать с тобой через дверь.
Я закатила глаза и сняла с уха одну петлю маски, так что она свисала вниз, и я почувствовала себя хирургом, прервавшим важную операцию. Я чуть-чуть приоткрыла дверь и проскользнула в щель. Вскинув одну бровь, мама посмотрела на меня и на маску, а я заметила, что она привстала на носочки, чтобы бросить взгляд в гараж поверх моей головы. Я молниеносно захлопнула за собой дверь на замок.
– Кто там? – тихо спросила я.
Мамино лицо вмиг стало серьезным:
– Девушка Бофорт.
Сердце ушло в пятки. Из-за дежавю: тем вечером, когда Лидия искала здесь Джеймса, все было разрушено. Не могло же опять случиться что-то плохое.
Нет, только не это. Только не это.
– Где она? – спросила я.
Мама указала внутрь дома:
– В гостиной. Мы с папой будем на кухне, если что.
Я кивнула и полностью стянула с лица маску. Осторожно прошла через коридор к гостиной. На этот раз я была подготовлена, умные слова Эмбер еще свежи в моем сознании.
Лидия сидела на старом цветастом диване, сложив руки на коленях и уставившись на журнальный столик. На ней была свободная шифоновая блузка и черная плиссированная юбка, а волосы собраны в привычный для нее конский хвост. Волосок к волоску. Лидия как всегда производила впечатление, что все у нее в идеальном порядке.
Но апатичный взгляд говорил об обратном.
– Привет, – тихо сказала я, чтобы не напугать ее.
Лидия подняла голову и увидела меня в дверях. Она выдавила из себя усталую улыбку:
– Привет, Руби.
Какое-то мгновение я не знала, что делать, но решила все-таки подойти и сесть рядом с ней на диван. Я подавила желание завести светскую беседу и спросить, как дела и все ли в порядке. Вместо этого просто ждала.
Лидия тяжело сглотнула:
– Ты говорила, что я могу обращаться к тебе, если что-то понадобится.
Я растерянно посмотрела на нее, но тут же кивнула:
– Да, конечно. Что бы ни случилось.
Она неуверенно глянула в сторону двери, как будто ища кого-то. Наверное, боялась, что родители или Эмбер могут войти или подслушивают нас. Я пододвинулась к ней поближе.
– В чем дело? – тихо спросила я.
Лидия громко выдохнула и выпрямилась:
– Завтра прием у гинеколога, и нужно, чтобы кто-нибудь пошел со мной.
Прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошло, что она сейчас сказала.
– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – удивилась я.
Дрожа, она сжала губы и кивнула:
– Ты единственная, кто знает об этом.
– Что-то случилось? У тебя осложнения или нечто в этом роде?
Лидия отрицательно покачала головой:
– Нет, просто плановый осмотр. Но я бы не хотела… ехать туда одна.
Скольких же нервов ей стоило прийти сюда и сказать это. До сего момента я и не представляла, насколько Лидии, должно быть, одиноко. Если я единственная, кого она может попросить поехать с ней на прием к врачу.
У меня был единственный ответ на этот вопрос, и я выпалила его незамедлительно:
– Конечно, я поеду с тобой.
Кабинет врача был прежде всего стерильным. Белые стены, на которых не висело ничего, если не считать единственной картины. Позади письменного стола в левой части кабинета было широкое окно с закрытыми жалюзи, справа в углу висела голубая занавеска, за которой Лидия могла раздеться.
Мы сидели на стульях перед письменным столом и смотрели за тем, как гинеколог – доктор Херст – со скоростью света печатала что-то на компьютере.
Сначала было немного не по себе – явиться сюда вместе с Лидией. Однако когда медсестра попросила Лидию пописать в баночку, мне стало ясно, что мы обе проворонили тот момент, когда надо стесняться.
Теперь Лидия сидела рядом со мной и, постоянно косясь на дверь, теребила клетчатый шарф. Вполне возможно, она прикидывала, не лучше ли будет просто сбежать отсюда. Когда наши взгляды пересекались, я ободряюще улыбалась ей – по крайне мере, пыталась. Не знаю, в чем заключалась моя задача, но я вела себя так, как хотела бы, чтобы вел себя человек, сопровождающий меня в такой ситуации. Это, похоже, сработало, так как Лидия немного расслабилась.
После того как доктор Херст ввела в компьютер все данные, она сцепила пальцы перед собой на столе и немного подалась вперед. Лицо ее казалось дружелюбным, хотя черные волосы были собраны сзади в строгий пучок. У нее много милых морщинок, теплые карие глаза и приятный, спокойный голос.
– Как вы себя чувствуете, мисс Бофорт? – спросила она.
Я смотрела на Лидию, а она смотрела на врача.
Из нее вдруг вырвался какой-то истерический звук, больше похожий на смех. Но она тут же откашлялась, будто ничего и не было:
– По моим ощущениям все хорошо.
Доктор Херст понимающе кивнула:
– На прошлом осмотре вы жаловались на сильный токсикоз. Как сейчас обстоят дела?
– Стало лучше. Уже неделю не тошнит. Но иногда появляются боли, когда я встаю после долгого сидения. Это нормально?
Доктор Херст улыбнулась:
– Беспокоиться не о чем. Маточные связки сильно растягиваются, чтобы создать пространство для ребенка. От болей я могу прописать магний.
– Хорошо, это успокаивает, – с облегчением ответила Лидия.
После разговора доктор Херст отправила Лидию за занавеску, чтобы она разделась. Я осталась сидеть на стуле и во время осмотра разглядывала ту единственную картину, которая висела над письменным столом. Я пыталась понять, что бы могли означать эти хаотичные формы и мазки, – но тщетно. Буйное скопление желтого, красного и синего – возможно, это была одна из самых странных картин, которые я видела. Может, на ней изображен ребенок в утробе?