Тем не менее уже до Мюнхена западные союзники оттягивали на себя с Востока значительные ресурсы рейха. Гитлер развернул на границе с Францией операцию «Лимес», мероприятия по созданию сети укреплений, к сентябрю 1938 г. в операции были задействованы 148 000 рабочих[51]. Ежедневно для «Лимеса» подавались 5000 ж.д. вагонов, что составляло 100 поездов, столь интенсивное использование для этих целей ж.д. транспорта даже не позволяло германским войскам провести стратегическое развертывание[52], поэтому «Лимес» на время пришлось приостановить. Столь огромные людские ресурсы, брошенные на строительство укреплений на Западе, были эквивалентны почти 80 % от рабочей силы, задействованной в авиационной промышленности.
В начале сентября 1938 г. Гитлер приказал начать строительство дополнительных огневых позиций в районах Аахена и Саарбрюкена, 300–400 огневых позиций с установкой 1600 орудий[53]. Помимо этого, строительство линейного и подводного флотов для борьбы с Британией было также достаточно дорогостоящим предприятием, о чем мы поговорим ниже. Оттягивание сил на границу с Францией долго не позволяло Гитлеру решиться на агрессию против Балканских государств и Польши, хотя фон Папен, как и ряд других нацистов, еще до аншлюса Австрии «прощупывали» вариант экспансии в Юго-Восточной Европе, но без вмешательства Британии.
Советские стратегии: между Полесьем и Тихим океаном
Как и в других государствах, советские военные стратегии были тесно связаны с дипломатией и стратегиями политических альянсов. Сталин и М.М. Литвинов опасались в 1938 г. сговора западных демократий с Гитлером, что могло, по их мнению, положить начало крупному антисоветскому альянсу. Надо учесть немаловажный фактор – Британия фактически имела протекторат над Ираном и сильное влияние в Афганистане, что создавало угрозу для тыла Советского Союза, Китай был также под сильным британским влиянием. Однако вероятность такого союза была явно преувеличена М.М. Литвиновым, когда он писал послу в Лондоне И.М. Майскому: «Гитлер пока делает вид, что не понимает англо-французских намеков насчет свободы действий на востоке, но он, может быть, поймет, если в придачу к намекам кое-что другое будет предложено ему Англией и Францией[54]». Трудно сказать, действительно ли Литвинов был уверен в том, что писал Майскому, но трудно представить, что Гитлер был столь наивен, чтобы не понять, что его толкали на Восток, хотя, как мы видели выше, британская дипломатия его толкала на ограниченную экспансию в пределах западных провинций бывшей Австро-Венгерской империи. Гитлер, напротив, в конце 1937 г. хотел заполучить бывшие имперские колонии, о чем прямо заявил Галифаксу.
В другой работе мы указали, что советское руководство под влиянием Тухачевского явно преувеличивало угрозу со стороны западных демократий. Реальных военно-технических возможностей у англичан и французов для войны с СССР не имелось. В мае 1938 г. министр иностранных дел Бонне явно пошел ва-банк, решив припугнуть Гитлера войной, чтобы тот остановил агрессию против Чехословакии, тогда это сработало, так как вермахт находился еще в стадии реорганизации. Тем не менее французские военные не верили в продуктивность альянса с СССР, если произойдет война с Германией. Впрочем, не верил в эффективность такого альянса и Сталин.
20 сентября 1938 г. Киевский военный округ был приведен в состояния боевой готовности. Однако Польша и Румыния были категорически против пропуска советских войск через свою территорию. Разумеется, был, условно говоря, «план Б» – прорыв через Латвию и Литву. Но в этом случае прямой помощи Чехословакии оказать все равно не удалось бы. Пока 70 советских дивизий находились в полной боевой готовности, в Мюнхене западные демократии сдали Чехословакию.
В конце августа 1939 г. СССР провел переговоры с франко-английской делегацией, на которой также был представлен сценарий войны с Германией, когда Кремль ставил условием наступление Франции силами 86-ти пехотных дивизий, когда СССР готов был двинуть через Польшу 120 дивизий за 16 дней до этого. Сталин и его военачальники мыслили категориями Первой мировой войны. Во-первых, основной зоной продвижения Красной армии к границам Германии должен был стать Виленский коридор; при состоянии транспортной системы этого региона, как и соседней тогда Литвы, перемещение крупных масс войск там было достаточно затруднено. Но даже в случае успеха с переброской войск Красная армия оказывалась втянутой в боевые действия на польской территории, то есть на территории чужого государства в нескольких сотнях километров от своих баз снабжения. Зимой 1941 г. развертывание войск Германии в Польше в рамках подготовки к операции «Барбаросса» было затруднено, в силу недостаточно развитой инфраструктуры, положение восточнее Бреста было еще худшим, так как поляки там слабо развивали систему путей сообщения. Во-вторых, Сталин измерял все категорией «пехотные дивизии», однако не учитывались авиация, танковые соединения, артиллерия, оснащенность автомобильным транспортом.
Была ли позиция Польши столь принципиально важна для Сталина? Из мемуаров-исследования Захарова следует, что нет. 20 сентября 1938 г. советское правительство на запрос премьер-министра Чехословакии Бенеша заверило последнего, что СССР вступит в войну, если даже Франция этого не сделает. Захаров дает ссылку на изданные в 1951 г. в СССР документы[55]. Итак, Сталин не ставил советскую стратегию строго в зависимость ни от Франции, ни от Польши, потому что было понятно, что, если Франция откажется от вступления в войну, то Польша выступит категорически против пропуска советских войск. 21 сентября вечером Киевскому военному округу была дана директива начать выдвижение войск к границе. 23 сентября поздно вечером Белорусский военный округ получил достаточно интересную директиву, согласно которой действия каждой дивизии округа были расписаны досконально. 28 и 29 сентября были объявлены мероприятия по частичной мобилизации расположенных до Урала округов.
Почему датой приведения в боевую готовность Белорусского военного округа стало все-таки 23 сентября? Именно к 23 сентября 1938 г. в Москве стало известно, что Польша передвигает свои войска к границам Чехословакии, было понятно, что эти действия носят, скорее всего, враждебный по отношению к Праге характер. В тот же день Кремль уведомил Варшаву, что «если их войска вторгнутся на территорию Чехословакии, то правительство СССР признает это актом не вызванной агрессии и вынуждено будет денонсировать польско-советский пакт о ненападении от 25 июля 1932 года»[56]. Поляки прекратили военные приготовления.
Примечательно, что из вновь сформированного Калининского военного округа к государственной границе была выдвинута только 67-я СД, когда войскам ЛВО был дан приказ проводить мероприятия в сфере противовоздушной обороны. Оба округа были непосредственно ориентированы на Прибалтику, то есть на тот ТВД, откуда Бломберг ожидал главного удара Красной армии по территории Германии. Но основные мероприятия с признаками готовившегося наступления были проведены у границ с Польшей.
Всем известно, что Польша аннексировала Тишинскую область после Мюнхена, но практически только отдельным специалистам известно, что Ю. Бек сделал это вне рамок Мюнхенского соглашения. До мая 1938 г. Бек узнал из своих источников, что Британия готова согласиться на аннексию Германией ряда территорий в Восточной Европе, включая и польские (Данциг). Уже в январе 1938 г. Польша стала активизировать свою политику в отношении Чехословакии. В своем докладе о перспективах польской политики в 1939 г. Ю. Бек указал, что западные демократии не будут спасать Чехословакию, когда Советский Союз ограничится демонстрацией силы[57].