Наташа ответила.
– Где вы оставили свой зонт? – первое, что спросил Василий.
– Я не уверена, но, думаю, повесила на крючок в прихожей.
– Как он выглядит?
– Автомат. Ручка из дерева. Расцветка – зеленая с золотом. Сделан в Японии, – детально ответила она.
Опер поманил ее в квартиру. Прыткая бабуля хотела последовать за ними, но Барановский закрыл перед ее носом дверь.
– Вот он, – тут же обнаружила зонт Наташа. Он не висел, а лежал на пуфе, стоящем в уголке возле обувницы.
– Забирайте.
Наташа взяла зонт и сунула в сумку.
– Теперь я могу идти?
– Нет, мне с вами еще нужно побеседовать. Пройдемте в кухню, там никого.
– А Павел где?
– Увезли.
– Так это он совершил преступление?
Василий внимательно посмотрел на нее своими пронзительными зелеными глазами… Или они желтые?
– А вы не поняли, что за преступление тут совершено?
– Нет. Я сначала подумала, что хозяина обокрали, но если его увезли…
– То?
– Не знаю даже, что подумать… Он был странноватым. Мало ли что мог натворить.
– Например?
– Удерживать в заложниках кого-то? – стала рассуждать Наташа. – Вряд ли. Он не мог терпеть на своей территории человека дольше получаса. Изнасилование? Точно нет. Мне он показался абсолютно равнодушным к плотскому. Нанесение телесных повреждений?
– Кому и за что?
– Куклы – вот его страсть. И если кто-то вдруг испортил бы одну из его девочек (еще он их доченьками иногда называл), я думаю, он мог бы выйти из себя и ударить.
– Увы, эта тоже ошибочная версия. Павла Иванова убили.
Наталья испуганно вскрикнула. В голове такое не укладывалось…
Барановский сокрушенно покивал головой. Да, да убили.
– Из-за его коллекции, да? – прошептала Наташа.
– Она на месте.
– Странно.
– Почему?
– Павел не пускал в дом тех, кто не разделял его интереса к куклам. Он даже не общался с такими людьми. Но убийца как-то проник в квартиру. Дверь вроде бы цела. Значит, сам открыл ее?
– Да. Замки не взломаны. – Он резко замолчал, насупился. Глаза потухли… Эти его удивительные глаза… Теперь они казались светло-карими. Наташа не сразу поняла, что Василий просто задумался и обратил взор внутрь себя. – Вы хорошо помните всех «деток» Павла?
– Более или менее. По именам нет, но внешне, пожалуй.
– А у них и имена есть?
– Тем, кто их не имел изначально, Павел давал свои. Последняя его «девочка» звалась Катти. Именно на ее смотрины он пригласил меня.
– Взглянете на коллекцию?
– Да, конечно. Только попью сначала. Можно воды? – И она указала на графин, стоящий на столике. Василий подал его ей вместе со стаканом.
Пока Наташа наливала воду и пила ее, рассматривала опера. Что-то в нем ее цепляло. Вроде ничего особенного, бывают мужчины и интереснее, а глаз не оторвать. Маленькая толстенькая Наташа с юных лет обожала красавчиков. Непременно высоких и белокурых (Скала – исключение). Нынешним ее идеалом являлся кумир четырнадцатилетних девочек Егор Крид. Она даже шоу «Холостяк» с его участием смотрела. Василий же Барановский совсем не походил на няшечку Крида. И все же он очень ее привлекал. Глаза необычные, волосы пусть и не светлые, но красивые, волнистые. Ноги не длинные, зато какие ровные, крепкие. В шортах бы на Василия посмотреть…
«Замуж тебе надо, девонька, – с укором сказала самой себе Наташа. – Человека убили, ты находишься на месте преступления, а мысленно мужика раздеваешь!»
Но что она могла с собой поделать? Уже почти двадцать шесть, никаких отношений, кроме случайных, с тем же Сальваторе. А женского счастья хочется!
Наталья украдкой бросила взгляд на правую руку Василия. Кольца нет, но это ни о чем не говорит. Многие мужчины не носят обручалок. А есть те, что живут гражданским браком.
Но от этих мыслей Наташа отвлеклась, увидев кровавое пятно на линолеуме, а также обведенный чем-то (мелом, наверное?) силуэт. Значит, тут убили Павла?
– Наталья, сколько раз вы бывали в гостях у Иванова? – услышала она голос опера.
– Дважды. Я вроде говорила. – Неужели он не верит ей и пытается подловить на лжи?
– И оба раза он проводил вас сюда?
– Да.
– Но квартира двухкомнатная. А тут спальня. Почему сюда?
– Здесь же куклы.
– Я бы поместил их в гостиной. Чтобы не смотрели на меня своими реалистичными глазенками.
– Просто вы не коллекционер. Я тоже. У меня всего одна фигурка. Но она стоит на прикроватной тумбочке. Я просыпаюсь и желаю доброго утра своему трубочисту.
– Больше некому?
Как воспринимать этот вопрос? К уголовному делу он отношения не имеет, не так ли? Значит, Василий пытается узнать, одна ли живет Наталья…
Он тоже заинтересовался ею?
Пока она придумывала, как лучше ответить, они зашли в комнату, и Барановский отвлекся на своего коллегу. Он что-то показывал ему на экране профессионального фотоаппарата. Наташа не стала им мешать. Подошла к стенке. В ней куклы стояли. Не все, но большинство. Только на нижней полке сидели три деточки. Их повреждения нельзя было устранить до конца, и они не держали равновесия. Все куклы были хороши. Каждая по-своему. Но Наташе нравилась, пожалуй, самая неказистая. Это красноармейка. Другие в пышных платьях, а эта в косоворотке и штанах из брезента. Волосы натуральные, но явно конские. А на щечке пятно.
– Классная она, да? – услышала она голос Василия.
– Зоя.
– Она же казашка. Скорее Лейла или Сабира.
– Павел так ее называл. Он очень любил и ценил ее, хотя она и недорого стоит. К тому же не антикварная, а винтажная, такие он не собирал. Но Зоя ему досталась от бабки. По-моему, ее саму так звали.
– С нее все и началось? – Наташа пожала плечами. Об этом ей Паша не рассказывал. – Все куклы на месте?
– Двух точно не хватает.
– Каких?
– Во-первых, горничной.
– Минутку! – Барановский выбежал из спальни, а когда вернулся, в его руках был пакет. В нем – та самая горничная. Но не в своем привычном виде.
– На ней кровь? – взвизгнула Наташа, поняв, что за бурые пятна покрывают саму фигурку, ее одежду и волосы. Опер кивнул. – Да, это она.
– Лежала рядом с трупом.
– Она дорогая. Павел иронизировал на тему того, что единственная прислуга в его доме стоит дороже королев.
– Ясно. А еще какой вы не увидели?
– Последней.
– Той, которую Иванов демонстрировал вам три дня назад? Катти, кажется?
– Именно.
– А где она стояла?
– Когда я пришла, она лежала в коробке. Фанерной, старинной. Обитой изнутри бархатом. Для коллекционеров все важно, в том числе коробка. Даже она увеличивает ценность.
Василий, слушая ее, что-то записывал в телефоне. Наташе показалось, он отправляет сообщение.
– О ней вы с Павлом разговаривали?
– О коробке?
– Нет, о ценности куклы.
Она покачала головой.
– Но, на ваш взгляд, она была дорогой?
– Думаю, да. Ей больше двухсот лет. И сохранилась она изумительно. Возможно, благодаря коробке. С куклой если и играли, то недолго. Два века хранили.
– Как она выглядела?
– Дивная молодая барышня с фарфоровым личиком. Золотые кудри. На них венок. Белое платье. Под ним панталончики в оборках. Золотые туфельки, съемные. Якобы кукла была создана по образу и подобию реальной девушки, умершей от чахотки.
В этот момент в спальню заглянул паренек с прической как у модного диджея. Кто бы мог подумать, что это сотрудник МВД.
– Никаких фанерных коробок мы не находили, – сообщил он Василию.
– А еще каких-то кукол?
– Все тут.
– Пропала чахоточная, – пробормотал Барановский.
– Может, Павел ее на реставрацию отнес? – предположила Наташа.
– Сами же сказали, она была в идеальном состоянии.
– Я же не очень разбираюсь… Мало ли какой дефект был на ней. Ресничка, например, одна выпала. К тому же я заметила на ее ножке след от ожога. Коллекционеры – народ странный. И это мягко сказано.
– Но вы хотите к ним примкнуть.
– Уже сомневаюсь. Ограничусь пастушкой. Чтобы моему трубочисту было не скучно, – и улыбнулась, чтобы Василий понял, что она шутит.
– Наталья, вам на работу сегодня?
– Нет, я два через два работаю. А что?
Конечно, она понимала, что не на обед он ее пригласить собирается, и все же сердечко екнуло…