– Да вы, ваша светлость, по одной только хлопочите, – говорит старушка, – я как ангел ее, по ней только и пекусь. Меня в расчет не берите, мое тело для грешного дела уже не годится. Не видишь, миленький, – подняв подол, показала она, – я свою родилку на три замка давно закрыла, заклепала, звезды комфорта разбросала и ключи потеряла.
– Сейчас посмотрим по компьютеру, по какой цене тебе душу отпускать, – обращаясь к беременной, сказал он. – Если грехов нет и причащалась, компьютер все светлым выдаст. Если грехов слишком много и неотпущенные есть, компьютер все красным выдаст. В одном случае все ниже себестоимости, в другом случае все выше нормативной цены из рая горячей, теплой или прохладной любви. Хотя сейчас ни в том, ни в другом случае я отпустить душу не смогу, иначе одни мошенники расплодятся в раю.
Компьютер настроен для отпуска только по оптимизированной цене, а для этого надо норматив грехов иметь, иначе зачем мы свою божью службу по отпуску грехов на земле содержим? Ни по завышенной, ни по заниженной цене компьютер документы не оформляет, он только божий указ выполняет. У нас здесь на все плановая цена, и отношения по божьему плану, и от него ни туда и ни сюда. Таков божий указ, и иной только он исполняет заказ.
– Да, милок, мне документы не нужны, только бы душа добрая была, а свечки я всегда Богу ставила и молебен служила, – стала умолять его несчастная.
– Ну, тогда душу тебе в рулетку разыграем. Деньги есть – ставь, за деньги Бог тебе и непорочное зачатие узаконит, и душу случайную даст. Мы тоже коммерческая служба, и наши капиталы в мире не на последнем месте. Пора привыкать к реальности жизни.
– Нет денег, милок.
– Нет денег – список добрых дел как лот святости выставляй или угольки отпущенных грехов бросай и жди божьей удачи из того, что по твоей божьей значимости он пошлет.
Пока он спит, рулетка его волю вершит. Ну, что опешила? Вижу, компьютер выдал: ты христовой невесткой слыла, а таким все по праву, на что бог дал управу. Так и быть, бросай шарик за так и ставь на то, что нравится. В игре удачи свою судьбу поймать должна. За хорошее поведение Бог до твоей просьбы снизойдет, и что просишь, то и обретешь. Говорят же: «Если чистое в себя пускала, то чистое и выйдет». Все будет, и даже суженый к тебе явится.
Она перекрестилась, и бросила поданный шар судьбы.
– Ну вот и ладненько.
Теперь что выпадет, то и получишь, но не так скоро и не так сразу, – успокаивал божий послушник. – Пока в баню сходи, очистись. Тело же – это храм души, а душа завсегда только в очищенную от грехов плоть дается.
Послушник показал рукой на баню рая. Она взглянула и ахнула. Ее взору открылся прозрачный храм. За стенками храма совместно мылись обнаженные мужчины и женщины. Какой-то сказочный пар, похожий на дым, окутывал их.
– Это же какой стыд – мужики вместе с бабами в общей бане, да еще и в дыму блуда, а я же дама безгрешного зачатия.
– Полно тебе, скажешь – стыд. У нас здесь, как в первозданном раю Адама и Евы, стыда никто не знает. Дым этот мы напускаем как любовную ингаляцию. Там грязи нет, ни мужского естества, ни женского. Чуть дальше находится парная светской непорочной любви, с душем эротического наслаждения. Греха, в его понимании, нет и быть не может, так как мы всех одели в колготки невинности. Эти колготки – наша святая кожа. Даже есть котлы с лунными ваннами, они называются «счастливые ночи», с парами очищения банными. Люд наш удовольствия получает и друг другу телесно не докучает. Дальше прачечная грехов былой порочности, и над всеми летают ангелы в очках счастливой любовной вольности. Они порядок святой блюдут и свободу в поступках по чистоте совести воротят. Равной свободы, вроде демократии, не знают, и диктатуру божьей любви все соблюдают. Это значит: любовь только по воле бога возникает, если его святость не нарушают. Вся вода, которой они омываются, из святого источника горячей любви течет, и они эту воду, каждый по своему вкусу, холодной разбавляют, потому и горя не знают. Счастья немало здесь, и всегда в том, чтоб святая вода ни горяча ни холодна была.
– Но они же грешат, раз целуют и телесно друг друга ласкают, как же они грозу страстей у вас здесь не знают? А вон там в роскошном заднике прорвало вашу трубу порядочности и вся святость в отстой стекает, значит, вода и холодной, и горячей бывает и святость теряет. Так можно и грехами себя окропить, может, вам дыбу здесь за них установить? Или эшафот страстей водрузить?
– Разве это грех, когда все друг друга любят? Любить – это не кровь лить, страсти-то у них нет. Страсть мы им от сотворенья отсушили, а что вдруг возникает, то на куски и в ад спускаем. Когда люд постоянно обнажен, он к обнаженности привыкает, на тело падок не бывает и только душой страдает, если любовного огня бог ему не посылает. Даже после этого они только платонической любовью занимаются и сексом не развлекаются, присоединяйся.
– Неужто это и на земле хотите сотворить, а как же тогда детей творить?
– Так зачем им размножаться, тут только одни несмертные. Они оторвались от страстей, как птицы от земли, и соединились с ветром бессмертной мечты, для того чтоб только духовной жизнью наслаждаться могли, служа Богу, и испытывают от этого мистический оргазм счастья и по его воле свободу. Мы здесь за добро ничего никому не платим, только любовью маним и этим Богу служить призываем. Интимные места у них всех зашиты, чтобы только от духовного добра оргазм получали и телесной беды не знали. Кто же яблоки греха съедает, того мы в сад природных наслаждений отправляем, но всех в святую одежу одеваем, и к оголению право только через святое добро бог дает. После этих варягов любви и пилигримов животворящей любви мы некоторое время ей обучаем, и на истинный путь наставляем, и уже богами любви объявляем. За это потом в смертных превращаем и на землю отправляем. В этом саду даже деревья эротические очертания имеют. Страсть только смертным для любви нужна. В ней они радость мимолетной жизни и получают.
– Как у вас здесь все сложно. Как же тогда Бога понимать? Ведь он на земле со страстями заставляет воевать. А если такие, как я, святые влечения к любви потеряют и никого кроме одного и себя любить не смогут, ради чего они на земле жить предпочитать станут?
– Ну, с этим мы здесь учим бороться. Самая большая радость – это любовным чувством наслаждаться, вот этим правом и управляем, а потому и горя не знаем. Любовь же – это не только условие общего понимания, но и согласованное соединение разностей. Таковы порядки, разработанные в раю, и здесь деньги, только когда Бог спит, в ходу, или когда смертных отправляют на землю, наполняя ими божью суму на мзду за землю свою. А если кто любить и себя не захочет, наши амуры таким сердцем займутся и даже статус божьей значимости могут изменить. Ад – это когда ты никого не можешь любить, а окружающие только ненависть начинают дарить.
Она хмыкнула, то ли выражая недоумение, то ли сомнение, то ли размышление, а он продолжил:
– Во-первых, мы всех постоянно заставляем мечтать, ведь без мечты жизнь и наслаждение теряют смысл, и целостность личности растворяется. Во-вторых, если люди какое-либо влеченье друг к другу теряют, мы им это божьим внушением прививаем. Вот любовные чаны стоят, видишь? В них любовный настой зреет. Его настаивают на божьей крови, женских прелестях и роз лепестках. Когда у кого влеченье пропадает, амуры из них розы вынимают и, как стрелами, в сердца стреляют.
– Что же, когда я суженого потеряла, ваши амуры этими стрелами в меня не стреляли?
– Значит, молитвы твои не долетали или ты только об одном в молитвах была в печали. У нас и огненные обряды посвящения в любовь есть. Здесь, на постаменте, факел любви всегда горит. От него по божьему велению можно свою любовь зажечь, а на алтаре разделки душ можно ненужные чувства просто отсушить, отрезать, и по ним уже не страдать, и о былом не мечтать. Ты, однако, умудрилась от дьявола зачать и душу святую хочешь заказать – и как такое понять, и с какой звездой душу связать? Это опасно, ведь так и от пустоты душевной можно размножаться начать. На такое явление только сам Бог душу может послать, если рулетка не сможет на добро сыграть.