Короче, чувствуешь себя замечательно.
Вдруг одна морская звезда из красного пластика падает с потолка, подпрыгивает на стойке и опускается возле тебя.
Ловишь ее, с удивлением вертишь в руках, барменша, заметив это, подходит ближе.
Некоторое время смотришь ей в глаза, потом на звезду и, улыбаясь, протягиваешь ей со словами:
– Ладно, назначаю тебя помощником шерифа.
Она берет звезду и одаряет тебя такой улыбкой, что ты мгновенно влюбляешься в нее.
Вот она, эта женщина, которую ищешь всю жизнь, женщина, на которой готов жениться, от которой хочешь иметь детей, с которой проживешь до глубокой старости: на минутку представляешь вас девяностолетними в креслах-качалках у камина.
А между тем барменша кладет звезду на стойку, но потом забирает и быстрым движением отправляет в мусорную корзину за своей спиной.
Возвращается Мило.
– Ну как? – интересуешься ты.
– Превосходно. Десять «лимбов коблаца» ушли сходу, все, что у меня было.
– О-о-чень хорошо. Выходит, дело летит на всех парусах. Предлагаю еще один тост – фирма-производитель, то есть я, и торговая сеть, то есть ты, должны отметить это событие!
Мило качает головой:
– Ничего не скажешь, вечер провели не без пользы… А теперь пошли отсюда, вроде уже и спать пора.
– Как хочешь, – говоришь ты и поднимаешься.
На улице кипит ночная жизнь.
Молодежь толпится возле питейных заведений, заходит туда, выходит, и двери превращаются в своего рода фильтры, то усиливающие, то приглушающие музыку, грохочущую в помещении.
Несмотря на прохладу, немало людей стоит на улице, они разговаривают, курят, потягивают из банок.
Вы пробираетесь сквозь этот водоворот и спешите на площадь Витторио Венето.
Где-то в мире умирает в одиночестве старушка, в то время как ее соседи по площадке пускают слезу, смотря телесериал.
Более миллиона итальянцев погибло во Второй мировой войне.
В Мавритании рабство было упразднено в тысяча девятьсот восьмидесятом году.
На планете Уран ночь длится сорок два года.
Порывы холодного ветра хлещут тебя по лицу, на мгновение отрезвляя.
– Берегись белых медведей! – шутит Мило, остановившись, чтобы получше закутаться шарфом.
Вы быстро минуете пару кварталов и наконец подходите к большому синему фургону, выделяющемуся на парковке среди моря машин.
Мило достает ключи и уже готов открыть тебе дверцу, как вдруг кто-то, появившийся словно ниоткуда, набрасывается на вас.
Чувствуешь, как, схватив за плечи, тебя швыряют к фургону, и едва успеваешь выставить вперед руки, чтобы избежать удара о железный кузов, после чего от твоей физиономии определенно ничего не осталось бы.
– Полиция, – в один голос произносят двое у тебя за спиной.
Глава вторая,
в которой впервые идет разговор о большой а. и дяде Гриссино, о полицейских, удаче, природе человека и соусе кэрри
Властный голос у тебя за спиной приказывает:
– Руки на машину!
И в тот же момент удар по левой голени вынуждает расставить ноги.
Нервные пальцы начинают обшаривать тебя и извлекают бумажник и пачку сигарет.
Невольно реагируешь, но в ответ тебе рывком заламывают руку, и тотчас ощущаешь холодный металл сначала на одном запястье, потом на другом.
Сердце колотится, ты уже совсем трезв.
Медленно поворачиваешься, стараясь скрыть волнение. Мужчинам в штатском лет под сорок, оба крепкого телосложения.
Один из них, с острой бородкой, изучает содержание ваших бумажников и твою пачку сигарет, другой открывает фургон и обыскивает его.
Мимо проходят какие-то девчонки, мельком взглядывают на вас, и ты смотришь на Мило – он рядом и тоже в наручниках.
На лице его написано такое искреннее изумление, что оно могло бы убедить даже тебя.
– Тут какая-то ошибка, господа полицейские, – говорит он, – мы ничего не сделали, и я не понимаю, в чем, собственно, проблема.
Он говорит спокойно, словно мать, терпеливо объясняющая что-то непослушному ребенку.
В тот же момент полицейский с бородкой обнаруживает капсулы в твоей пачке сигарет, подходит к Мило и рычит ему прямо в лицо:
– Проблема в чертовых наркодилерах вроде вас!
* * *
Всю дорогу, пока ехали в полицейский участок, вместо того чтобы размышлять о случившемся, ты думал о Кристине.
И в то время как перед глазами мелькали деревья, мигающие светофоры, дома с темными глазницами окон, пустынные остановки автобусов, в голове твоей прокручивался совсем другой фильм.
В этом фильме Кристина вернулась из вечерней школы, где преподает фотографию, быстро перекусила, немного посмотрела телевизор и отправилась в ванную.
Почистила зубы и наложила на лицо ночной крем, втирая его круговыми движениями, чтобы лучше впитался.
Заметила, что глаза покраснели, но, посмотревшись в зеркало, осталась довольна своими выпуклыми скулами и лукавой улыбкой.
Потом разделась и, глядя на свое отражение в зеркале над умывальником, осмотрела грудь – сначала прямо, а потом повернувшись боком и немного спиной.
Осмотрела себя сзади, для этого ей пришлось приподняться на цыпочки и сильнее изогнуться.
Она всем осталась довольна, улыбнулась себе в зеркало и надела бюстгальтер гранатового цвета с потрепанными бретельками и кружевными чашечками.
Легла на кровать, взяв с тумбочки какую-то книгу, положила ее на живот и, не открывая, вытряхнула на нее табак из сигареты.
Взяла папиросную бумагу, зажигалку и марихуану.
Смешала травку с табаком.
Медленно свернула косяк и подожгла.
Посмотрела на часы и только тогда задумалась, а где же Мило?
Кто знает, может быть, тут она подумала, что он с тобой. И в таком случае как узнать точно, что же именно она подумала.
* * *
В тускло освещенном помещении участка голо и пусто.
Полицейский с бородкой и его напарник сидят за письменным столом напротив вас с Мило: вы напоминаете клиентов третьесортного туристического агентства.
Второй полицейский – у него жирные волосы и черное родимое пятно на левой щеке – крайне вежливо снимает с вас наручники и предлагает:
– Можете курить, если хотите.
На письменном столе лежат пачки каких-то фотографий, стоит старая пишущая машинка «Оливетти» и пластиковый контейнер с шариковыми ручками без колпачков. На середине стола разложены восемь прозрачных капсул с белым порошком: с твоего места кажется, будто они лежат буквой «Г».
Вот уже минут двадцать полицейский с родинкой составляет протокол, не очень-то торопясь, медленно, одним пальцем стукая по клавишам машинки.
Вдруг останавливается.
– У задержанных обнаружено восемь капсул… – Смотрит на тебя: – Что это? Экстези? Амфетамин?
Некоторое время разглядываешь маленькие капсулы.
– Синьор полицейский, – говоришь ты, – а вы сделайте анализ. Это аспирин, – говоришь медленно, стараясь быть как можно убедительнее.
Полицейский с бородкой вскакивает и угрожающе тычет в тебя пальцем.
– И НЕ ПЫТАЙСЯ НАДУТЬ МЕНЯ! – злобно орет он.
Несколько секунд молчишь, глядя ему прямо в глаза, и спокойно продолжаешь:
– Синьор полицейский, я никого не пытаюсь надуть. Чистая правда – это аспирин.
Полицейский с бородкой хватает капсулу и швыряет ее тебе в лицо:
– Слушай ты, фармацевт хренов, в таком случае, может, объяснишь мне, кто же выпускает этот аспирин, потому что я ни в одной аптеке не встречал подобного!
Снова немного тянешь с ответом и утверждаешь:
– Клянусь, господа полицейские, это аспирин. Мы растираем его в порошок и пересыпаем в капсулы, вот и все… Таблетки плохо действуют на желудок. Это что, преступление? Да аспирин это! Не верите – отдайте в лабораторию.
Человек с бородкой теряет терпение:
– НЕ ПЫТАЙТЕСЬ НАДУТЬ НАС! НЕ ПЫТАЙТЕСЬ НАДУТЬ НАС! – снова орет он. Потом в сильнейшем возбуждении опускается на стул, качает головой и продолжает: – А вы что думали? Мы же видели вас: вы продали такие капсулы мальчишкам. Я видел собственными глазами! Никакой это не аспирин, а эксте-зи, или амфетамин, или еще какая-нибудь дрянь, одним только вам известная.