Одиночество. Признание. Звезды. Девять Жизней - Спирина Валентина страница 2.

Так Юморист сочинял свои веселые рассказы.

А часы всё ползут, разрезая секундами

Алекс Орлецкий

Выходные

Ольга Ярцева

За грибами

«Какое счастье: будни пролетели!..»

Рядом

В выходной супруги Кузовковы должны были, как обычно, пойти прогуляться в парк. Но Наталья что-то расхворалась с утра, и сказала, что никуда они сегодня не пойдут. Но увидев, как расстроился Михаил, сжалилась. И объявила:

– Ладно, Мишенька, сходи сегодня сам.

– Да как-то нехорошо, – радостно стал отнекиваться Мишенька. – Ты же вон болеешь. Я рядом побуду, мало ли чего.

– Ладно уж, иди, заботливый ты мой! – вовсе растрогалась супруга. – Только смотри там, будь паинькой.

– Да что ты, Наташенька! Да я… Да разве ты меня не знаешь… – бормотал Михаил, торопливо одеваясь.

– Знаю, потому и предупреждаю, – посуровела Наталья. – Чтобы ни-ни у меня. Только пару кружек пива, как обычно.

– Да понял, понял!

– Нет, ни черта ты не понял. Представь, что я пошла с тобой…

Михаил представил и расстроился. Но виду не подал.

– Представил, – как можно жизнерадостней сказал он.

– Нет, ты не просто представь, а вообрази, что куда бы ты ни пошел, кого бы ни встретил, я неотступно нахожусь рядом.

Михаил поежился.

– Вообразил.

– Отлично! – с облегчением сказала Наталья и даже немного ослабила повязку, стягивающую ей голову. – Так что считай, что я все буду видеть и слышать. И каждый свой шаг вправо или шаг влево от нашего с тобой обычного маршрута ты мысленно будешь согласовывать со мной. Теперь понятно?

– Понятно, – приуныл Михаил. Ему уже расхотелось идти гулять одному.

– Ну, тогда иди, – милостиво разрешила Наталья.– И помни: я рядом!

– А деньги? – скромно напомнил Михаил.

– У тебя там в пистончике брюк двести рублей, – почти равнодушно сказала Наталья.

– Так это… – ошеломленно открыл рот Михаил.

– Ну да, было пятьсот, – согласилась Наталья. – Но раз ты идешь один, хватит тебе и двухсот. И чтобы к ужину был дома! Кстати, что у нас на ужин?..

Михаил вернулся домой к утру. Вдрызг пьяный, пахнущий чужими женскими духами, с подбитым глазом и до неприличия счастливой физиономией.

– Ты где был, скотина? – с визгом набросилась на него всю ночь не спавшая жена. – Почему в таком виде? Мы же договаривались: я рядом с тобой!

– Ну да, ты и бы. была рядом, – подтвердил, блаженно улыбаясь, Михаил. – Первые полчаса. Но потом у тебя снова разболелась го. голова, и ты отпросилась домой!..

Харчо

Сидят мужики в выходной во дворе, скучают. В шахматы-шашки поиграли, газету почитали, и все, больше делать им нечего. Вот и заскучали.

Сидят на лавочке, молчат, и кто палочкой, кто носком башмака на песке черт те чего чертят. И тут Петро спрашивает всех:

– Мужики, а вот вы о чем мечтаете?

– Вообще или в данный момент? – говорит Семен.

– Да хотя бы в данный момент.

– Ну, я мечтаю, чтобы наши вошли в финал чемпионата мира, – говорит Семен.

– А я хочу купить новую машину, – оживился Федор. – А то старая уже того… старой стала.

– А я бы съел порцию харчо, – мечтательно зажмурился Петро. – Нет, пожалуй две.

– Тоже мне, нашел, о чем мечтать. От того, что ты съешь свое харчо, наши не выиграют. А ты им мысленно помоги. И я помогу, и другие помогут. Глядишь, и выиграют.

– Нет, – сказал Федор. – Пусть без меня выигрывают. Мне надо новую машину покупать, а то старая… того… В общем новую надо. Вот об этом я сейчас и мечтаю. Да только сколько ни мечтай… При моей-то зарплате в пятнадцать тысяч… Вот если бы это были не рубли, а доллары. А еще лучше – евро!

– Да, хорошо бы, – подумав, согласился Семен. – Но вот что я вам скажу, мужики: мечты – они часто бывают бесплодными. Не зря же говорят, дурень думкой богатеет. Я вон накануне игры наших с немцами там мечтал, так мечтал, чтобы сыграли хотя бы один-ноль, и что? Они нам – раз, а мы им – ноль!

– Да что вы заладили: футбол, машина, доллары. Вот харчо – это да! – плотоядно облизнулся Петро.

И тут над ними распахнулось окно на первом этаже, выпустив наружу одуряющий чесночно-луково-ткемальный аромат свежеприготовленного харчо.

– Петруша! – ласково позвала, навалившись пышной грудью на подоконник, жена Петра Марина. – Обедать!

У Семена и Федора одновременно заурчало в желудках и они, раскрыв рты, как голодные птенцы клювы, уставились вверх, на окно с соблазнительной Мариной в нем и офигительным харчо за ее широкой мягкой спиной.

– Вот о чем надо было мечтать, дурни! – назидательно сказал, расплывшись в самодовольной улыбке, Петр. – Ну да ладно, пошли, найдется и вам по тарелке харчо. Найдется, же Мариночка?

– А то! – сказала Марина и заиграла ямочками на румяных щеках. – И даже по стопочке налью.

Вот уж не женщина, а мечта!

Кроссворд

Лямзин, как обычно водилось за ним по субботам, после обеда развернул на столе «Нескучную газету» с гигантским кроссвордом на триста с лишним вопросов по горизонтали и почти столько же – по вертикали. А еще положил рядом энциклопедический словарь, географический атлас, какие-то справочники – по астрономии там, физике, химии.

И с азартом стал разгадывать эту исполинскую крестословицу, которой ему обычно хватало до воскресного ужина. Но лишь тогда, когда он разгадывал его сам. А это Лямзину удавалось не всегда.

Вот и в этот раз жена Лямзина смотрела, смотрела телевизор в одиночестве, потом не выдержала, подсела к мужу.

– Игорешка, ну почему ты меня никогда не приглашаешь разгадывать эти свои дурацкие кроссворды? – капризно сказала она. – Мне же скучно.

– Да отгадывали же мы уже с тобой, Лариса, – с досадой ответил Лямзин. – Черт те что получилось! Аж на вторую неделю остался тот кроссворд, помнишь?

– Выходит, я, по-твоему, дура? – обиделась Лариса. – Ну-ну… Еще не вечер!

И многозначительно поджала губки.

– Ну, хорошо, пододвигайся ближе, – тут же сдался Игорь. – Вот тебе первый вопрос:

по горизонтали: «Клюв» у чайника», пять букв.

– О, кстати о чайнике! – встрепенулась Лариса. – Хорошо, что напомнил. Надо купить новый, наш уже старый, я вчера в универсаме видела такой гламурненький, трехцветный, с курносеньким таким носиком…

– Так, пишем «носик», подходит, – пробурчал Лямзин, заполняя строчку.

– Ну вот какой идиот составляет такие кроссворды, а? – возмутилась Лариса. – Это ж надо додуматься, носик чайника обозвал клювом. Какой у чайника может быть клюв? Он что, птица? Так что сам он чайник, этот твой автор кроссворда!

– Ладно, поехали дальше, – невозмутимо сказал Лямзин.– Теперь смотрим это же место, но по вертикали. Носик открыл нам три буквы. Значит, мы спокойно можем отгадать три других слова. Первое: «Трюмная мера веса». Пять букв, есть предпоследняя буква «эн». Какие у тебя мысли, дорогая?

– Да откуда я могу знать тюремные меры веса? – испуганно вытаращила глаза Лариса. – И чем они там и что взвешивают, тюремщики эти? Их же там кормят этими, как их, балладами? И в чем им отвешивают эти баллады – в килограммах, литрах?

– Ну, ты хоть думай, что говоришь? Какими такими балладами кормят в тюрьме? Ты, наверное, баланду имела в виду?

– Ну, пусть будет баланда, – обиженно сказала Лариса. И тут же оживилась:

– А у меня стихи родились! Вот: съедят баланды по тонне и травят баллады потом!

– Точно, тонна! – обрадовался Лямзин. – Трюмная мера веса – это тонна. Ты смотри, отгадала!

– А то! – загордилась Лариса. – Ну, что у нас там дальше?

– «Продал душу Мефистофелю» – упавшим голосом прочитал Лямзин. – Так, это даже я не помню. И справочника у меня такого нет. В Интернет, что ли, слазить?

– Я, я помню! – радостно закричала Лариса. – Пиши: «Патрон».

– Какой патрон? – растерялся Лямзин. – Причем здесь патрон. Это же боеприпас. Он стреляет. А тут ничего про стрельбу нет.

– Точно, точно, стреляет! – захлопала в ладоши Лариса. – Фауст-патрон стреляет, вчера еще по телевизору в фильме про войну с немцами показывали. Пиши: «Фауст». Просто я немного перепутала.

– Ну, в принципе, подходит, тут как раз буква «с» отгадана, – довольно сказал Лямзин. – Смотри-ка, с тобой можно кроссворды разгадывать! Только я никак не могу понять ход твоих умозаключений. Вот откуда ты про этот «Фауст» знаешь?