Димка провел рукой по волосам, взъерошив челку, и вновь повернулся к ней:
– Ты реально считаешь себя хуже пассии Крестовского?
Теперь отвернулась Маша, понимая, что спор зашел в тупик. Она считает. Димка – нет. Шилова крутилась вокруг него весь первый семестр в прошлом году, пока к ним в группу не заявился Крестовский. Димка его сразу невзлюбил. Маша сначала решила, что из-за Шиловой, которая забила на игнорировавшего ее заигрывания Димку и переметнулась к новенькому, но потом поняла, что дело в чем-то другом. Слишком незамутненно Димка не переваривал блистательного Крестовского.
До пристани доехали в молчании. Димка посматривал на часы, будто боялся опоздать – хотя на Машиной памяти его никогда не волновали такие вещи, – иногда тер висок, из чего Маша заключила, что его бессонница опять вернулась, а с ней – и мигрени, которые почти не снимались лекарствами; и все это вкупе с самим праздником предвещало ей отвратительный вечер.
Настоящую яхту Маша видела вблизи в первый раз. Она возвышалась у причала, а на ее темно-синем глянцевом боку красовалась надпись «Рене». Похоже, ждали только их, потому что на причале больше никого не было, и, судя по звукам, доносившимся с яхты, веселье там уже началось. Если бы Маша собиралась чуть быстрее, они бы с Димкой успели затеряться среди прочих гостей.
Димка похлопал себя по карманам, будто хотел закурить, и при этом едва не уронил подарок.
– Что ты даришь? – спросила Маша вполголоса, стараясь не смотреть на яхту.
Димка, нашедший наконец зажигалку, рассеянно на нее оглянулся:
– Самолет. А ты?
– Самолет? – Маша посмотрела на коробку средних размеров, которую Димка прижимал локтем к боку.
– Крестовский коллекционирует самолеты. Причуда такая.
– Надеюсь, не настоящие, – усмехнулась Маша.
Димка шутку не поддержал, что было для него нехарактерно. Молча протянул ей руку, помогая перешагнуть через цепь, ограждавшую пристань. Маша боялась поднять взгляд на яхту, зная, что оттуда они с Димкой видны как на ладони, при этом ни один из них даже не делает вид, что торопится.
– А у меня Акройд. Shakespeare: The Biography.
– Узнаю руку Ирины Петровны, – наконец улыбнулся Димка.
– Ну не самой же мне было придумывать подарок. Я же его совсем не знаю. Кстати, а как ты узнал про самолеты?
Осведомленность Димки о вкусах Крестовского в самом деле стала для Маши неожиданностью. Но услышать ответ ей было не суждено, потому что с яхты раздался мужской голос:
– Ну наконец-то! А я уже все телефоны Сергею оборвал!
Маша задрала голову и с удивлением увидела рядом с Крестовским высокого мужчину. То, что это Крестовский-старший, не вызывало сомнения. Они были удивительно похожи с сыном. Те же каштановые волосы, те же карие глаза и улыбка совсем как у Крестовского.
– Здрасьте, дядь Лёв, мы в пробку попали, – нагло соврал Димка и, бесцеремонно схватив Машу за руку, потащил ее по трапу.
Маша растянула губы в вежливой улыбке, пытаясь сообразить, что сейчас произошло. «Дядь Лёв?»
Димка ступил на палубу первым и тут же оказался в объятиях Крестовского-старшего.
– Димыч! Вымахал-то как! – произнес мужчина, крепко прижав Димку к себе и взлохматив тому волосы на затылке.
Маша впервые заметила, что Димка правда почти догнал ростом Крестовских.
– А это?.. – вопросительно приподнял брови отец Крестовского.
– Это Мария, моя девушка.
Маша едва не поперхнулась воздухом от неожиданности, однако улыбаться не перестала.
– Добро пожаловать, Мария! Очень рад знакомству. Лев.
– А отчество? – невпопад ляпнула Маша, хотя собиралась всего лишь сказать «очень приятно».
Лев расхохотался и хлопнул Димку по плечу, будто нашел Машину реплику невозможно забавной.
– Просто Лев.
– Даже стареющий Лев остается львом, – пробормотал Димка, и Маше показалось, что Крестовский-младший одновременно с ним закончил эту фразу.
Лев же посмотрел на Димку, потом на сына, после чего крепко обнял Димку еще раз и произнес:
– Спасибо, что пришел. Отдыхайте.
Он улыбнулся Маше и поспешил вглубь яхты, откуда секунду назад послышался визг.
– Поздравляю, – не глядя на Крестовского, сказал Димка и ткнул тому подарком в живот.
Крестовский, вероятно, этого ожидал: с легкостью перехватил коробку и ровным голосом сказал: «Спасибо». Димка расправил плечи и ушел вслед за Львом, бросив Машу одну.
– Ну что, Роман Львович, трогаемся? – весело уточнил подошедший мужчина в таких белых футболке и брюках, что Маша невольно отвела взгляд. На ярком солнце смотреть на это было невозможно.
– Да, спасибо, – отозвался Крестовский и протянул руку Маше.
Та уставилась на его руку. Повисла неловкая пауза.
– Для того чтобы мы могли отчалить, нужно убрать трап, а на нем стоишь ты, – пояснил Крестовский, и Маша почувствовала, что краснеет еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше.
Она неловко положила на протянутую ладонь подарок и поднялась на борт, проклиная свое неумение общаться с людьми. Ну подумаешь, Крестовский. Обычный человек ведь. Чего она так дергается?
– Спасибо, – невозмутимо произнес Крестовский и указал рукой с Димкиным подарком в сторону лестницы.
Однако не успела Маша сделать и шага, как по ступенькам спустилась Шилова. Вот уж кого Маша хотела сегодня видеть меньше всего. Даже меньше именинника.
– Рома, ты где? Там без тебя не начинают.
Голос у Шиловой был низкий и сиплый. Маша поначалу думала, что дело в чрезмерном курении, а потом случайно узнала, что Юлю неудачно прооперировали, повредив связки. Об этом свидетельствовал тонкий шрам над загорелыми ключицами. Маша очень пожалела, что узнала правду, потому что не любить Шилову стало сложнее.
– Привет, а ты без Волкова? – спросила Шилова, заметив Машу.
«А ведь Димка по-прежнему интересен Шиловой», – подумала Маша, вслух же сказала:
– Привет. С Волковым, просто он уже там. – И покосилась на Крестовского.
Тот разглядывал Димкин подарок так, будто пытался угадать, что там. Кажется, будь в нем поменьше воспитания, он бы уже тряс коробкой возле уха.
Шилова убрала с лица прядь длинных светлых волос, звякнув браслетом. Маша отметила, что зря так волновалась, ожидая вечерних нарядов. На Шиловой было довольно простое белое платье и белый же кардиган. Сидело все, конечно, безупречно, но с Шиловой всегда так. Говорили, что все ее вещи шьются на заказ. Девочка, запрятанная глубоко внутри Маши, немного этому завидовала. Особенно сейчас, когда на ней было мамино платье и связанный бабушкой жакет.
– Ух ты! – Шилова спустилась с последней ступеньки и неожиданно ухватила Машу за полу жакета. – Какая винтажная штучка. Где купила?
Маша перевела нервный взгляд на Крестовского, который перестал изучать подарок и смотрел теперь на Машин жакет. По его лицу, как обычно, было непонятно, о чем он думает. Маша сжала челюсти и посмотрела на Шилову, ожидая насмешки, однако та выглядела вроде бы даже заинтересованной.
– Бабушка связала, – с вызовом ответила Маша.
– Круто. А моя бабушка не вяжет, – в голосе Шиловой прозвучало подобие сожаления.
– Сочувствую, – процедила Маша, так и не определившись, издевается Шилова или нет.
Хотелось плюнуть на все и пойти домой, но яхта со странным именем «Рене» уже отошла от берега.
– Идемте! – Шилова первая поднялась по ступеням.
Крестовский – черт бы побрал его воспитание! – не двинулся с места, и Маше пришлось идти за Шиловой, думая о том, что Крестовский поднимается за ней, а она в платье, и у нее тощие ноги, а заодно бесится, недоумевая, с чего ее вообще это волнует.
На верхней палубе было многолюдно. Маша негромко поздоровалась, несколько человек даже услышали и ответили. Крестовский протиснулся мимо застывшей Маши, слегка задев ее плечом и вежливо извинившись. Маша вдруг поняла, что за сегодняшний день Крестовский сказал ей больше слов, чем за все время совместной учебы.