ХАРКЕР. Вы думаете, я безумен.
ВАН ХЕЛСИНГ. Наоборот. Может, Джек полагает вас безумцем, но, если это так, я думаю, он ошибается. Мне представляется, что вы боитесь, а бояться вы не должны.
ХАРКЕР. Я вам не верю.
ВАН ХЕЛСИНГ. Я говорю правду, а вы мне не верите. Вы такой же, как люди, записавшие вас в безумцы. Скажите мне правду, и мы снимем этот диагноз.
ХАРКЕР. Не сможете вы его снять.
ВАН ХЕЛСИНГ. Я не знаю, смогу или нет, пока вы не расскажите мне свои историю. Посмотрите на меня, Джонатан. Я вам лгу? Я похож на других людей?
ХАРКЕР (смотрит на него. После паузы). Нет. Не похожи вы на других людей.
ВАН ХЕЛСИНГ. Тогда расскажите, чего вы боитесь. Расскажите. Чего?
ХАРКЕР. Снаружи. Заглядывает внутрь.
ВАН ХЕЛСИНГ. Кто? Где?
ХАРКЕР. На дождливых улицах, кровоточат. Те, кого прокусывают. Юные, нежные, их высасывают, и они пропадают.
ВАН ХЕЛСИНГ. Высасывают что? Кто это делает? Тот, кого вы встретили в вашем путешествии? О чем вы говорите? Конкретнее?
ХАРКЕР. Извилистая.
ВАН ХЕЛСИНГ. Что?
ХАРКЕР. Там, куда я ездил.
ВАН ХЕЛСИНГ. Дорога?
ХАРКЕР. Да.
ВАН ХЕЛСИНГ. Понятно. Опишите ее. Направление?
ХАРКЕР. Вверх. К гребню.
ВАН ХЕЛСИНГ. Чего? Холма? Горы?
ХАРКЕР. И звуки. Внутри движение взад-вперед.
ВАН ХЕЛСИНГ. Внутри чего? Какого-то транспортного средства? Кареты? Куда вы ехали?
ХАРКЕР. Пятнышко света, с обеих сторон высокая трава, словно согнутые руки, покачивание взад-вперед, движение сквозь тьму, и все мокрое.
ВАН ХЕЛСИНГ. Где? В каком месте?
ХАРКЕР. На перекрестке дорог, сказала нянька, сверток на земле, волки и синее пламя, болезненные ощущения от ночной поездки. Я лгу?
ВАН ХЕЛСИНГ. Я так не думаю. Лжете?
МИНА (из спальни, тихо). Джонатан.
ХАРКЕР. Мертвые путешествуют быстро. Мина здесь?
ВАН ХЕЛСИНГ. Кто?
ХАРКЕР. Я видел пустые комнаты. Мина?
ВАН ХЕЛСИНГ. Кто такая Мина?
СЬЮАРД. Его жена.
ХАРКЕР. Где она? В мясной лавке?
СЬЮАРД. Чуть позже она придет, чтобы повидаться с вами.
ВАН ХЕЛСИНГ. Где пустые комнаты?
ХАРКЕР. В замке. Что это за запах? Ваша одежда чем-то пахнет?
ВАН ХЕЛСИНГ. Я моюсь каждый день. Если вы хотите увидеть Мину, расскажите нам о замке с пустыми комнатами. Продолжайте.
ХАРКЕР. Возница помогает мне спуститься на землю. (Становится темнее. Слышен слабый ветер и стоны, невнятный шепот). Его руки большие и холодные, моя рука в том месте, которого он коснулся, холодеет и зудит. Он уходит.
ВАН ХЕЛСИНГ. И где вы?
ХАРКЕР. Я стою в пустом дворе, воет ветер и волки, детство, ночной страх холодит шею, сердце выскакивает из груди, шуршание листьев по брусчатке, и все прекращается. (Тишина. Потом тихое рыдание). Далеко в прошлом, в будущем, где-то, что-то похожее на рыдание, мерцание звездного света, я стучу. (Тихий стук. Рыдание смолкает). Чем это вы пахните?
ВАН ХЕЛСИНГ. Старыми голландскими печами, табаком и шнапсом, теплым и хорошим, как рождественская ель. Я – ваш друг, продолжайте, продолжайте.
МИНА. Джонатан.
ХАРКЕР. Мне нужна Мина.
СЬЮАРД. Зачем?
ХАРКЕР. Хочу сжать в руке ткань ее одежды. (Тихий смех ЛЮСИ и ПЕГ).
ХЬЮАРД. Детство какое-то.
ХАРКЕР. Мне без разницы, что вы об этом думаете. Я хочу сжать в руке ткань ее одежды. За время моей болезни я повзрослел. Знаю, что важно.
ХЬЮАРД. Поэтому вы едите мух, Джонатан?
(Снова смех. Звуки замка становятся громче).
ХАРКЕР. Я не ем мух. Вас это не касается.
ВАН ХЕЛСИНГ. Забудем об этом. Расскажите мне о замке.
ХАРКЕР. Мина?
ВАН ХЕЛСИНГ. Джек теряет терпение, Джонатан.
ХАРКЕР. Я больше не хочу быть безумным.
ВАН ХЕЛСИНГ. Это хорошо, потому что я тоже не хочу, чтобы вас считали безумным. Я хочу, чтобы вы вернулись к Мине, поэтому расскажите нам все, что вы знаете о замке. Тогда вы сможете увидеть Мину и сжать в пальцах все, что пожелаете. Договорились?
ХАРКЕР. Нет.
ВАН ХЕЛСИНГ. Джонатан, если вы не расскажете нам, что произошло в замке, доктору Сьюарду придется запереть вас с мужчиной, который думает, что он – орангутанг. Вам это не понравится, Джонатан. Он сдерет с вас кожу, как с банана, и вы уже никогда не увидите Мину.
ХАРКЕР. Мне это не нравится.
ВАН ХЕЛСИНГ. Почему она так вам нужна, Джонатан? Готов спорить, я знаю. Что вы делаете с Миной ночью? Что вы с ней делаете ночью?
ХАРКЕР (расстроено). Ничего.
ВАН ХЕЛСИНГ. Я вам не верю. Вы думаете, я не знаю, но я знаю, Джонатан. Я – как ваш отец, я знаю все. Я знаю, что происходит у вас в темноте с Миной. Я заглядывал снаружи в окна, да, заглядывал, и теперь расскажите мне о замке, а не то я расскажу об увиденном доктору Сьюарду, и я расскажу всем, и тогда все будут знать, что вы делали с Миной под покровом ночи, когда все спали…
(Появляется ДРАКУЛА, наблюдает. Звуки замка все громче).
ХАРКЕР. Я не хочу. Прекратите.
ДРАКУЛА. Добро пожаловать в мой дом.
ВАН ХЕЛСИНГ. Расскажите, Джонатан, расскажите мне.
ДРАКУЛА. Входите без принуждения, по собственной воле.
МИНА. Джонатан.
ВАН ХЕЛСИНГ. Джонатан.
ДРАКУЛА. Оставьте частичку счастья, которую вы принесли с собой.
ВАН ХЕЛСИНГ. Скажите мне, а не то никогда не увидите Мину.
МИНА. Джонатан.
ВАН ХЕЛСИНГ. Доктор Сьюард пойдет к ней вечером, после того, как запрет вас с человеком-орангутангом, и будет всю ночь заниматься с ней тем самым, чем занимались вы, всю ночь.
СЬЮАРД. Доктор Ван Хелсинг, я действительно думаю…
ВАН ХЕЛСИНГ. А ты заткнись. Он здесь. Он почти здесь. Он здесь.
ДРАКУЛА. Я – Дракула, и приглашаю вас войти в мой дом, мистер Харкер.
МИНА. Джонатан.
ВАН ХЕЛСИНГ. Вы никогда больше не ухватитесь ни за нее, ни за ее одежду. Никогда-никогда-никогда.
ХАРКЕР (закрывает уши руками). ХОРОШО-ХОРОШО-ХОРОШО-ХОРОШО-ХОРОШО!!!
(Абсолютная тишина. ХАРКЕР идет к ДРАКУЛЕ, который ждет, пока тот переступит некую черту, невидимый порог, а потом направляется к нему, чтобы поприветствовать гостя).
Картина 4
(Замок. ХАРКЕР пожимает протянутую руку ДРАКУЛЫ, затем отдергивает свою руку, словно удивленный холодом, который идет от руки хозяина замка. Тикают часы. Воют волки).
ДРАКУЛА (спокойно, вежливо, чуть с грустью). Пожалуйста, присаживайтесь и отужинайте, будьте так любезны. Прошу извинить, что не составляю вам компанию, но я уже поел, чуть раньше. Пожалуйста, присядьте.
(ХАРКЕР смотрит на него. ДРАКУЛА – приятного вида господин средних лет, с проницательным взглядом и сдержанными, чуть ироничными манерами. Одет просто, даже консервативно, в его внешности нет ничего гротескного. Это его поведение, достаточно загадочное, и окружающая обстановка, мягко говоря, страшноватая, заставляет ДЖОНАТАНА нервничать).
ХАРКЕР. Вы очень добры. О, вино. Свежий хлеб. Курица. Вы меня ждали.
ДРАКУЛА. Пожалуйста, ешьте. Вы гость. Я – хозяин, берите и ешьте. Ради меня, пожалуйста, насыщайтесь.
ХАРКЕР. Премного вам благодарен.
(Он садится и начинает есть. ДРАКУЛА стоит и наблюдает).
ДРАКУЛА. Я надеюсь, поездка вам понравилась. Растительность иной раз пугает, но в ночи мокрые после дождя дороги определенно красивы. Или вы так не думаете?
ХАРКЕР. Меня напугали волки. Здесь их много.
ДРАКУЛА. Со временем к ним привыкаешь.
ХАРКЕР. Представить себе не могу, как. Отвратительные создания.
ДРАКУЛА (смотрит, как ХАРКЕР ест курицу). Они едят плоть. Как и вы. То, что вас насыщает, убито ради вас. Они убивают сами, такова их природа, вот и все. Живые поедают мертвых. Иногда наоборот. Так кто лучше, мистер Харкер? Вы или волки? Убийство и поедание трупов, тело и кровь, одни очень похожи на других. Как вам курица?
ХАРКЕР (смотрит на курицу). Превосходная.
ДРАКУЛА. Она дохлая.
ХАРКЕР (не зная, как реагировать). Да. Конечно. (ДРАКУЛА наблюдает за ним, расслабленно, но взгляда не отрывает. ХАРКЕР заметно нервничает). Я вижу, у вас много книг.
ДРАКУЛА. Они – мои друзья. Я читаю о вашем городе, Лондоне, где покупаю дома. Мечтаю о запруженных толпой улицах, где смогу затеряться среди тел, постоянно узнавая что-то новое. Здесь перемен так мало. Я – человек влиятельный, знаете ли, дворянин, простые люди знают, кто я, но меня всегда воспринимали другим, хозяином, а потому держались в стороне. Чужак в чужой стране – никто, люди его не знают, а не знать кого-либо, значит, относиться с безразличием. Мой английский нехорош?