21.07.1959
Нина Никитична минут пятнадцать простояла, разглядывая цветочки и позвав меня, прежде чем я обратила на неё своё внимание.
Оказывается, ей срочно нужны были документы по одной из фирм для проверки кое-каких реквизитов. Найдя нужный файл, я, конечно, сделала ей распечатку.
После ухода Нины Никитичны я около часа размышляла и никак не могла собраться. Я думала, может, стоит уволиться? Но куда мне идти? Куда возьмут такую мелкую и без толкового опыта работы, чтобы хорошо платили…
Как-то неожиданно на пороге возникла женщина лет сорока, она мне кого-то чем-то напомнила, но я никак не могла вспомнить, кого и чем именно. Женщина эта была довольно бедно одета, и это сразу бросалось в глаза, – с первых же минут мне стало её почему-то очень жаль.
Я смотрела на эту женщину пытливо-изучающе, и она несмело подошла ко мне, на ходу представляясь… Было в ней что-то такое, что страшно манило меня ей помочь, но я не знала как…, сначала.
Мама Ани
Пропанина Екатерина Сергеевна
14.02.1960
– Здравствуйте! Меня зовут Екатерина Сергеевна, где я могу найти кабинет Артура? Он у вас один?
– — Сверившись с бумажкой, спросила посетительница.
– Здравствуйте! Да, один, Артур Евгеньевич…, кабинет №6. Сначала направо, по коридору прямо, и четвёртая дверь налево… Пардон, прямо за туалетом…
– — Я отчеканила, даже сама от себя такой прыти не ожидая.
Женщина благодарно кивнула и пошла неуверенной походкой в указанном направлении… После того как женщина скрылась за поворотом, я стала гадать, откуда же я её знаю, и причём её голос был мне знаком тоже… К тому же что-то в этой женщине меня насторожило.
Она казалась чем-то встревоженной, и не знаю почему, но мне заранее было её жаль. Почему? Быть может, в отдельных каких-то ситуациях мы способны предчувствовать? Или, может, даже способны в трудных ситуациях просто чувствовать чужую искреннюю боль.
Став сама матерью, я поняла, какая это боль, – не знать, где твой ребенок. Не знать, жив ли твой ребёнок… Это очень страшно, и, поверьте, Вы никогда и никому такое не пожелаете, даже врагу… Не сможете, если хоть раз не дай Бог, попадёте в такую ситуацию.
Где-то через час, плюс-минус, эта женщина выбежала через приёмную прочь, захлёбываясь от слёз. Я даже не успела ничего ей сказать, ни воды предложить, ни узнать, нужна ли ей помощь…, ничего.
Ещё минут через десять появился в приёмной весьма нервный Артур и, ни слово не говоря, не поздоровавшись и даже не взглянув на меня, зашёл быстро к Кире.
Спустя пару минут из кабинета практически вышвырнули Алю с кучей явно впопыхах собранных документов и как будто кипятком ошпаренную. Подружка выглядела озадаченной и довольно сильно, знаете, было больше похоже на то, что Аля просто ещё не решила, как ей следует отреагировать.
– Пошли в туалет.
– — Толкнув меня плечом, сказала Аля.
– Зачем?
– — Недоумевая, спросила я.
– Пошли быстрей!
– — Цокнула Алька, наигранно округляя глаза и кинув на мой стол свои документы…
– Ну пошли…
– — Бросила я и свои документы туда же, а потом с огромной неохотой поплелась за подругой…
– Я такое тебе расскажу.
– — Бросила подруга и примолкла, заходя в кабинку.
– Чего случилось-то?
– — Меня разрывало любопытство.
– Ты бабу ту видела?
– — Спросила Алька загадочно.
– Ну ту, что к Артуру приходила?
– — Секунд пять прикинув, спросила я.
– Да, она – это мать Ани.
– — И мне стало не по себе от того, что только что сообщила мне подруга.
– То-то я подумала, что она мне кого-то напоминает. Они с дочерью просто одно лицо… Только лет в двадцать пять, может, тридцать разница.
– — И мне стало ещё больше не по себе.
А ещё мне никак не давал покоя вопрос… Что же это за мать такая, которая свою такую юную дочь оставляет без присмотра… Неужели совсем не интересно, как дочь проводит…, проводила своё свободное время.
Неужели не страшно за то, что её могут поймать, похитить, даже изнасиловать и/или убить… Всяких козлов сейчас хватает на улицах… Но всё же это их жизнь, а каждый волен жить, как велит его внутренний голос…
– Ага, да, да… Артур сказал ей, что, мол, ничего не знает про Анечку. Мать говорит, что дочь оставила ей записку что, мол, уезжает на дачу к подруге под Питером и его визитку оставила со всеми данными… Вот, раздолбай…
Там ещё бла-бла-бла и меня выгнали, успев понять, что я подслушиваю специально, рассыпав документы… Хотя я вроде старалась осторожно прислушиваться.
– — Поправляя причёску, констатировала факт Алина.
– И что ты думаешь?
– — Почесала я затылок.
– Вот, уроды!
– — Сказала Алька.
– Н-да уж.
– — Подтвердила я, но нас прервали – Костя всё слышал.
Системщик
Потапов Константин Олегович
09.11.1978
Меня начинала доставать его всёподслушность, надеюсь только, что там ещё не было и всёподглядности… По ходу дела, не только одну меня бесило его вечное пребывание у дамского туалета.
Я даже подумала, что больше ничего обсуждать в офисе нельзя, – это небезопасно! Вот до чего меня довело самоедство… Конечно, и просмотр соответствующих фильмов сыграл свою роль.
Костя просто достал, – всё время за всеми шпионит и подслушивает… Боюсь, всё-таки даже подглядывает. Мне даже боязно стало в туалет теперь ходить.
– Лера, что ты знаешь о девочке?
– — Довольно грубым тоном произнёс системщик.
– Я? – нет! Ничего не знаю!
– — Мне стало так страшно, что я даже вздрогнула от неожиданности. К горлу подступил ком.
– Не ври мне! – Я же вижу, что ты расстроена.
– — Схватил он меня за плечи.
– Не знаю. Я просто себя плохо чувствую сегодня.
– — Заплакала я, вырвалась и убежала.
Вернувшись на своё рабочее место, я увидела Кирилла за моим рабочим столом. Мне стало любопытно и неприятно одновременно. Мне бы не хотелось, чтобы он сидел на моём стуле, если Вы, конечно, понимаете.
Подойдя на пару шагов вперёд, я заметила, что Кира роется в моей сумочке. Мне сделалось ещё более неприятно, при всём при этом я была крайне возмущена таким поведением.
Когда я кашлянула, мне стало ясно, что Кирилл Юрьевич так увлечён, что даже не замечает ничего вокруг. Поэтому я подошла практически вплотную к нему со спины, наклонилась и громко на ухо спросила:
– Может, помочь?
– — Босс подскочил на месте и обронил мою сумку как назло молнией вниз, – всё просыпалось, а он раздосадованный скрылся за дверью своего кабинета.
Зеркальце в пудренице лежало раскрытым. Я осторожно его подняла, повернула к себе и увидела, что оно разбито, а диск разломан. Мне стало грустно от осознания того, что ближайших семь лет меня ждут несчастья. И вообще было обидно.
Мне было обидно, что в моей сумке вообще кто-то рылся, а кое-чего я и вовсе не досчиталась. Не было моей любимой помады и, смешно сказать, одноразовой прокладки в индивидуальной упаковке. Зачем ему это-то, я вообще не поняла.
На всякий случай я убрала сумку в ящик, заперев его на ключ, и стала изучать список документов, что на клавиатуре оставил в моё отсутствие шеф.
К 16 часам пятничного вечера я уже была никакая. Распечатала всё, что было нужно. И тут, как по мановению волшебной палочки, появился Кира.
– Лерик, ты всё?
– — С наглой улыбкой спросил шеф.
– Да, вот.
– — Протянула я пачку бумаг.
– Так, так-так, да-да – молодец, умничка.
– — Похвалил он меня.
– Могу я пойти домой сейчас…?
– — Спросила я вяло.
– Да иди, спасибо. В понедельник к 12 ровно.
– — Улыбнулся он мне так, будто видит насквозь.
– Ок.
– — Не осталась я в долгу.
Я полезла зачем-то в сумочку, – и, о Боже, поняла, чего ещё не хватает, – стихотворения… Не хватает моего стиха «Придя однажды на работу». «Вот чёрт», – подумала я.
Он, наверное, прочитал, поэтому и морда довольная… Вот, я влипла-то – блин… И вот чего он теперь обо мне только подумает? Хотя, чего я так переживаю-то?
На улице мне так легко стало дышать, стало намного легче на душе, что ли. Будто я только что скинула с плеч сорокакилограммовый мешок картошки.
Подышав немного – постояв на автостоянке, – я поспешила было её покинуть, но меня окликнули… Я покрутила головой по сторонам, вглядываясь в лица, но никого знакомого не увидела, – не поняла, откуда и кто меня зовёт.