Вскоре после смерти ныне широко известного молодого фараона Тутанхамона сильный фараон по имени Хоремхеб обнаружил глубоко укоренившуюся коррупцию уже в самой спецслужбе. Ее агенты незаконно делили налоговые деньги с писцами, работавшими в полевых условиях, – теми самыми, за кем были поставлены следить. Когда до Хоремхеба дошли слухи об этом внутреннем сговоре, он провел расследование и издал девять новых законов, призванных искоренить коррупцию. Писец, найденный виновным в завышении налога, приговаривался к отрезанию носа и ссылке в необитаемый район Аравии. И это была не пустая угроза. В древних источниках есть сведения о целом поселении в Аравии, где содержались люди с обезображенными лицами. Другой фараон повысил жалованье писцам, чтобы у тех пропало искушение обогащаться за счет обмана налогоплательщиков. Но такая мера, скорее всего, только возбудила их денежные аппетиты – такова уж человеческая природа.
Мы не знаем, были ли подати египетским изобретением, но египтяне имели хорошо налаженную податную систему задолго до времен Моисея и успешно использовали ее в течение столь длительного времени, что просто удивительно, как им удавалось это делать. В поздний период подать стала уродливой формой колониализма. А в ранний период и в период расцвета египетской державы система, насколько можно судить, работала гладко и не вызывала никаких восстаний. Она была «свидетельством мягкого и не слишком навязчивого правления, которое в сочетании с неусыпной бдительностью служило главным средством создания и поддержания Египетской империи» [15].
Таким образом, в самую раннюю нашу историческую эпоху подать была умным налогом и только в поздний период, примерно с 1000 г. до н. э., становится системой уродливой, жестокой и гнетущей. И эта старинная последовательность, как мы увидим, повторяется в истории. Мы убедимся, что передача сбора налогов на откуп прошла такой же путь и из разумной меры стала неразумной. В ранний период Нового времени могущество Испанской империи рухнуло, когда она перешла от акцизных платежей к насильственным поборам. В ХХ в. наши творцы налогов проследовали тем же путем с подоходным налогом, который поначалу, в XIX в., тоже был разумной мерой.
Ранние формы подати были разовыми ежегодными платежами. Местные власти собирали их и передавали верховному правителю на торжественной церемонии. Правитель, в свою очередь, делал ответные дары властям податных городов и впечатляющим образом демонстрировал свои могущество и благосклонность. Он выступал в роли доброго опекуна, заботящегося о своих детях. Позже, в IV в. до н. э., когда подать уже давно утратила характер добровольности, началось прямое налогообложение, которое осуществляли специальные налоговые агенты. Писцы стали выезжать на податные территории для расчета и сбора налогов. По сути дела, это была уже чисто принудительная система, требовавшая строгого надзора за колониальными территориями. Уклонение от налогов пресекалось с помощью информаторов и военной силы. Информаторы получали процент от выявленных неуплаченных налогов, – точно так же, как сейчас в Америке.
Намеки на существование таких информаторов есть в Библии. В Книге Экклезиаста Иудея предстает землей, залитой слезами угнетенных. Евреи тогда находились под властью Египта, и мы можем получить представления о чувствах еврейского народа по отношению к вездесущим информаторам, помогавшим собирать египетские колониальные налоги. Шпионы фараона были повсюду, и даже «птица небесная может перенести слово» (Еккл 10, 20) человека, который тайно злословит на фараона. Налоговый гнет, писцы и доносчики – вот что проклинали евреи. Электронных жучков тогда, естественно, не было, но многочисленные осведомители писцов разузнавали даже о тайных встречах, подслушивали и доносили. Информаторов вознаграждали, а недовольных евреев наказывали.
Фараон был земным воплощением бога. Разливы Нила и обильные урожаи приписывались его божественной силе. Даже на территориях, плативших подать, благодатные дожди считались деянием фараона, который переносил часть нильских вод на небо. Основной опорой величия и власти фараона была религия. Если его величие потускнеет, империя неизбежно рухнет, – как, собственно, это и случилось. Власть фараонов ослабела не только, так сказать, в религиозном измерении, но и в сфере налогообложения. И упадок этой древней империи служит подтверждением тезиса, сформулированного Полом Кеннеди в его известной книге «Подъем и упадок великих держав» (1987): налоговые системы утрачивают способность поддерживать империю после того, как она создана.
Крах Египта как империи пришелся на царствование знаменитого фараона Эхнатона. Он попытался ликвидировать традиционную систему многобожия и заменить ее культом одного бога, Атона, символизировавшего солнце. Это предприятие, поглотившее все силы и всю казну Эхнатона, потерпело неудачу и разрушило двухтысячелетнюю колониальную империю Египта. В результате на протяжении следующей тысячи лет Египтом фактически правили ассирийцы, вавилоняне, персы, греки и, наконец, римляне. Что же из совершенного Эхнатоном привело к такому плачевному концу? Насколько можно судить по источникам, его налоговая база сократилась вдвое, доходы упали и начался неизбежный упадок.
Сначала Эхнатон потерял богатые податные территории в Сирии и Палестине. Они достались Хеттской империи, поскольку фараон по необъяснимой причине не стал защищать эти имперские владения. До нас дошли письма посланников фараона в Сирии и Палестине; они просили фараона прислать хоть немного войск и лично посетить города, платившие подать. Просьбы остались безответными, и один египтолог объясняет это бюрократическими препонами: «По мере ухудшения ситуации в Сирии все большее сочувствие вызывает верный посланник, который старается сделать все от него зависящее… в этих тяжелейших обстоятельствах и обречен на трагическую участь.
Само его негодование по-человечески совершенно понятно и заслуживает одобрения, поскольку он резко порицает то, на что мир с тех пор жаловался постоянно, но до сих пор вынужден терпеть, – высокомерное упрямство мелких чиновников» [16].
Возможно, все дело в том, что «мелкие бюрократы» из египетского управления по зарубежным делам не потрудились разъяснить Эхнатону неизбежные последствия невнимания к имперским территориям. Но возможно и другое: одержимость религиозными реформами отняла у Эхнатона всякий интерес к империи и сбору податей. Один крайне огорченный посланник напоминал, что фараон не посещал эти места уже 20 лет, и с тех пор вера местных жителей в его величие и силу почти исчезла. Для сбора подати не требовались войска, поскольку вассальные государства собирали ее из религиозных убеждений, будучи уверены, что благосклонность и благословение фараона поддержат и защитят их. Но для исправного функционирования системы требовались частые показательные мероприятия, – демонстрации военной силы, подобные советским первомайским парадам, проводившимся с целью предъявить военную мощь государства всем желающим. Гитлер тоже любил парады; нет сомнения, что они запугали многих, и, возможно, именно это впечатлившее мир зрелище гигантских парадов позволило Гитлеру заключить с Чемберленом сделку в Мюнхене.
Эхнатон много лет не демонстрировал ни себя, ни свои войска. Вассальные территории потеряли веру в фараона, а его посланники были вынуждены бежать ради спасения жизни. При таком вакууме власти хеттам было нетрудно взять верх и навсегда перекрыть для Египта источник подати.