Миссис Фелпс долго стояла молча, окидывая взглядом стеллажи. На сей раз она и сама не знала, что лучше выбрать. Ну как, спрашивала она себя, как выбрать знаменитую взрослую книгу для четырёхлетней малышки? Мелькнула мысль о каком-нибудь чувствительном романчике, какие сочиняются специально для старшеклассниц, но что-то заставило её пройти мимо этой полки.
– На вот, попробуй, – сказала она наконец. – Это очень-очень знаменитая и очень-очень хорошая книга. Если она для тебя слишком длинная, ты только скажи, я мигом подыщу что-нибудь полегче и покороче.
– Чарльз Диккенс, – прочитала Матильда. – «Большие надежды». Ой, я с удовольствием попробую.
«Я, кажется, спятила», – решила миссис Фелпс, но Матильде она сказала:
– Ну да, попробуй, конечно.
Следующие несколько дней миссис Фелпс глаз не спускала с маленькой девочки, часами сидевшей в громадном кресле в дальнем углу комнаты с книгой на коленях. Матильда клала её на колени, потому что невозможно удержать в руках такую тяжесть, когда вам всего четыре года, и приходится гнуться над страницами. Странное это было зрелище: крошечная темноволосая девчушка, сидит себе в кресле, ножки далеко не достают до пола, уж какое там, и поглощена необыкновенными приключениями Пипа и старой мисс Хэвишем так, будто сама переселилась в их старый, обветшалый домик, в удивительный мир, сплетённый из слов великого чародея Чарльза Диккенса. Она сидела не шевелясь, только время от времени поднимала ручку, чтобы перевернуть страницу, и миссис Фелпс всякий раз делалось грустно, когда приходило время подниматься со стула и говорить:
– Уже без десяти пять, Матильда.
В первую же неделю знакомства миссис Фелпс её спросила:
– Мама, конечно, тебя сюда провожает каждый день, а потом встречает и отводит домой?
– Моя мама каждый день ездит в Эйлсбери играть в бинго, – ответила Матильда, – она и не знает, что я сюда хожу.
– Ах, как нехорошо, – сказала миссис Фелпс. – По-моему, лучше спросить у неё разрешения.
– Лучше не надо, – ответила Матильда. – Мама не одобряет чтения книг. И папа тоже.
– Но что же ты, по их мнению, делаешь изо дня в день одна в пустом доме?
– Да ничего я, по их мнению, не делаю, сижу телик смотрю.
– Понятно.
– Вообще-то ей всё равно, что я делаю, – немного печально прибавила Матильда.
Миссис Фелпс даже представить себе было страшно, как такая кроха одна-одинёшенька ходит по оживлённой главной улице, как переходит через дорогу, но она решила не вмешиваться.
За неделю Матильда одолела «Большие надежды», в которых – в этом издании – было четыреста одиннадцать страниц.
– Мне понравилось, – сказала она миссис Фелпс. – А больше мистер Диккенс ничего не написал?
– Он очень много чего написал, – ответила ошарашенная миссис Фелпс. – Подыскать тебе ещё книжку?
За следующие полгода, под внимательным и сочувственным присмотром миссис Фелпс, Матильда прочитала такие книги:
«Николас Никлби» Чарльза Диккенса,
«Оливер Твист» Чарльза Диккенса,
«Джейн Эйр» Шарлотты Бронте,
«Гордость и предубеждение» Джейн Остин,
«Тесс из рода д’Эрбервиллей» Томаса Харди,
«Ким» Редьярда Киплинга,
«Человек-невидимка» Герберта Уэллса,
«Старик и море» Эрнеста Хемингуэя,
«Шум и ярость» Уильяма Фолкнера,
«Гроздья гнева» Джона Стейнбека,
«Добрые товарищи» Джона Пристли,
«Брайтонский леденец» Грэма Грина,
«Скотный двор» Джорджа Оруэлла.
Ничего себе список! Миссис Фелпс была потрясена, взбудоражена, но хорошо, наверное, что она сумела не потерять над собой контроль. Любой другой, видя такие поразительные успехи маленького ребёнка, конечно, поднял бы дикий шум и растрепал бы эту новость по всему городку и даже дальше. Любой другой, но только не миссис Фелпс. Она была из тех, кто никогда не суёт нос не в своё дело, и уже давно усвоила, что-только в очень-очень редких случаях стоит вмешиваться в процесс воспитания чужих детей.
– Мистер Хемингуэй говорит много всего такого, чего я не понимаю, – призналась ей Матильда. – Про мужчин и женщин особенно. Но мне всё равно нравится. Нравится, как он пишет. Как будто я там сама стою и всё-всё вижу, что происходит.
– С хорошими писателями всегда так, – сказала миссис Фелпс. – И ты не волнуйся насчёт того, что не поняла. Сиди себе, и пусть слова плещутся вокруг, как музыка.
– Да, да, конечно, – согласилась Матильда.
– Ты, кстати, не знала, что из нашей библиотеки можно брать книги домой и там читать?
– Не знала. Ой, и мне тоже можно?
– Конечно, – ответила миссис Фелпс. – Выбирай любую книгу, неси её сюда, я сделаю запись – и она твоя на две недели. Если хочешь, можешь выбрать даже не одну.
С тех пор Матильда ходила в библиотеку всего раз в неделю – вернуть прочитанные книги и взять новые. Собственная крошечная комнатка её превратилась для неё в читальню, и она читала весь день напролёт, часто с кружкой горячего шоколада под боком. Из-за малого роста Матильда ни до чего на кухне не могла дотянуться, но она припрятала у себя небольшой ящичек, брала его, когда надо, на кухню и, вставая на этот ящичек, могла достать с полок всё, что душе угодно. Чаще всего это был шоколад, который она готовила, предварительно разогрев на плите молоко в кастрюльке. Как это приятно – взять дымящееся питьё с собой в комнату, и чтоб стояло рядышком, наготове, пока ты сидишь и читаешь, одна в тихой комнате, в пустом доме. Книги уносили Матильду далеко-далеко, знакомили с удивительными людьми, у которых была невероятная жизнь, полная немыслимых приключений. Матильда всходила на борт старинного парусника с Джозефом Конрадом. Уплывала в Африку с Эрнестом Хемингуэем и в Индию с Редьярдом Киплингом. Она плавала и колесила по всему миру, не выходя из своей комнатки в английском захолустном городишке.
Мистер Мухомор, великий менеджер по продаже машин
У родителей Матильды был вполне милый дом с тремя спальнями наверху, а на нижнем этаже помещались у них столовая, и гостиная, и кухня. Папа продавал подержанные машины, и дела у него, как видно, шли неплохо.
– Опилки, – говаривал он гордо, – вот в чём главный секрет моего успеха. И на них я, главное, никогда не разорюсь. Я их бесплатно получаю на лесопилке.
– А что ты с ними делаешь? – спросила Матильда.
– Ха! – сказал папа. – Всё-то тебе надо знать!
– Просто я не понимаю, как опилки помогают тебе продавать старые машины, папа.
– А всё потому, что ты трепло, невежда и дура, – сказал папа. Речь его вообще не отличалась изысканностью, но к этому Матильда уже успела привыкнуть. А ещё она знала, что он обожает хвастаться, и сама его бессовестно подбивала на хвастовство.
– Ты, наверное, очень умный, раз умеешь использовать то, что ничего не стоит, – сказала она. – Вот бы и мне так.
– Куда тебе, – ответил мистер Мухомор, – дуре такой. А вот Майклу я всё охотно расскажу, тем более что он когда-нибудь станет мне партнёром по бизнесу.
И, больше не обращая никакого внимания на Матильду, он повернулся к сыну и сказал:
– Я всегда с удовольствием приобрету машину, если какой-то олух довёл её до того, что она на ходу гремит, визжит и трясётся, как бешеная. И ведь задёшево приобрету. А потом – подсыпь в мотор опилок, и все дела, и она катит себе тихохонько, гладенько, загляденье.
– И долго она так катит, пока снова не завизжит? – спросила Матильда.
– Долго не долго, а покупатель успеет далеко укатить, – и он осклабился. – Километров на двести примерно.
– Но так же нечестно, папа, – сказала Матильда. – Это же обман.
– Честным путём состояние не сколотишь, – усмехнулся отец. – Не обманешь – не продашь. На то и покупатель, чтоб его надувать.
Мистер Мухомор был маленького роста, похож на крысу, а передние зубы у него торчали вперёд из-под тоненьких крысиных усиков. Он обожал пиджаки в крупную клетку невозможно яркого цвета и щеголял, как правило, жёлтыми или салатовыми галстуками.
– Или вот ещё, например, пробег, – продолжал он. – Каждый, кто желает приобрести старую машину, в первую очередь поинтересуется, сколько километров она уже пробежала. Верно?