Он остановился, пошире расставил ноги, чуть помедлил, водя дулом, словно выбирая, в какую часть тела выстрелить…
Шум немного стих. Образовавшееся затишье прорезал громкий и повелительный, прозвучавший куда убедительнее выстрела, выкрик из колонны:
— Прекратить!
Сомик (и не только он) рывком повернулся на крик. Колонна медленно продвигалась вперед; с местом происшествия поравнялись уже последние из призывников, а Гуманоид — это он выкрикнул: «Прекратить!» — стоял спиной к призывникам, напротив столкнувшихся автомобилей, лицом к солидному мужчине.
Кто-то из парней рассмеялся. Кто-то проговорил:
— Во дает! Командирский голос прямо! Генералом будет…
— Это ж Гуманоид… — тут же снисходительно добавили к высказыванию.
Но Сомику не было смешно. Лицо Гуманоида в момент крика мгновенно потемнело, словно от страшного напряжения, на виске буквой «Z» вспухла голубая вена.
Солидный мужчина замер с пистолетом в руках, приоткрыв рот и уставившись на Гуманоида. На секунду Жене показалось, что между этими двумя невидимой молнией сверкнула необъяснимая связующая нить.
— Ты русского языка не понимаешь?! — заревел старшина, настигая Гуманоида, хватая его за плечо и толкая в строй. — Баран тупорылый! Доберемся до части, я тебе…
Гуманоид медленно тронулся с места и побежал догонять своих. На бегу он споткнулся, точно у него ослабели ноги, и чуть не упал.
Колонна ускоряла ход. Водитель «копейки» давно уже поднялся и от греха подальше отбежал на тротуар. Солидный все стоял, точно окаменев, и глядел перед собой. Но как только к месту аварии подкатил служебный автомобиль ГИБДД, мужчина неожиданно сорвался и ринулся прочь от него, прямо по проезжей части, лавируя между машинами… от одной из которых все-таки не уберегся. Сбитый на асфальт, прокатился несколько метров кувырком, сразу же вскочил на четвереньки — и, не делая попыток подняться во весь рост, огромной черной собакой поскакал дальше…
«Ничего себе…» — у Жени застучало в висках.
— Ты видел? — спросил он Двухи.
— А то! — ухмыльнулся тот. — Пока мусоров не было, крутого включал. А подъехали они — сразу лыжи смазал.
— Упоротый, — пояснил идущий позади них Командор. — Точно упоротый — потому и поведение резко меняется. Я знаю. Я такое видел. Я, вообще-то, амигос, и не такое еще видел…
— Да нет! — мотнул головой Сомик. — Вы что, не поняли? Этот… Гуманоид на него как глянул, как они взглядами встретились, он… этот мужик сразу… будто в манекена превратился.
— При чем здесь Гуманоид-то? — удивился Командор. — Говорят тебе — упоротый мужик.
— А ты что думал? — насмешливо глянул на Женю Игорь-Двуха. — Загипнотизировал его, что ли, Гуманоид. Он ж не Кашпировский. Слышь, Командор, что Сомик говорит? Не, ты в натуре, Женек, какой-то чумовой, я с тебя ржу…
Женя счел за лучшее замолчать.
Этот случай скоро забыли. Не до праздных воспоминаний было призывникам, из вольной гражданской жизни опрокинутым в выматывающую круговерть армейской службы. Определенные в карантин новобранцы, еще не смешанные со старослужащими, под присмотром приставленных к ним офицеров постигали азы армейской премудрости: от правильной заправки коек до строевых приемов на плацу и комплексов физических упражнений.
Впрочем, первые пару дней новобранцев особо не напрягали. И Сомик по своей старой, въевшейся в душу привычке наблюдал окружающую действительность, словно на экране телевизора, распределяя сослуживцев по типажам сериальных героев.