Часть 4 возвращается к вопросам, поднятым в настоящей главе, и рассматривает проблемы, с которыми сталкивается сегодня либеральная демократия. Почему столь многие страны не приняли ее? Почему она столь часто терпела провал в развивающихся странах? Почему столь многие люди в богатых и развитых странах перестали доверять демократии? Традиционализм является противоположностью прогрессизма в такой же мере, как религия в глубинном смысле противоположна науке, а теократия – либеральной демократии. В более общем плане основное противоречие существует между религией в ее наиболее экстремистских формах и либеральной демократией. Этому противостоянию посвящена глава 13. В заключительной главе я подытоживаю обзор причин возможной неудачи либеральной демократии и перечисляю вызовы, стоящие перед ней сегодня. Чтобы ответить на эти вызовы, развитым демократиям, как я считаю, нужно завершить намеченную Просвещением программу реформ. А развивающимся странам нужно ее принять.
VIII. Предуведомление
Я не являюсь ни психологом, ни историком. Тем не менее я рассматриваю проблемы прогрессизма, логического мышления и демократии в историческом контексте и, естественно, углубляюсь в совершенно необозримые области специальной литературы. Я делаю это в надежде представить корректный – пусть и фрагментарный – обзор того, что известно о каждом предмете. Я обращаюсь к первоисточникам в гораздо большей мере, чем имел обыкновение, чтобы читатель знал: говоря о Возрождении или папе Пие XII, я передаю мнения тех, кто длительное время изучал предмет и высказывает, по-видимому, наиболее веские суждения, – на фоне моих скромных познаний в данных областях. Некоторые вопросы, например политика папы римского в период Второй мировой войны, вызывают столь неоднозначную трактовку даже в наши дни, что многие, вне сомнения, решительно не согласятся со мной. В свою защиту я могу сказать лишь одно: немало доводов можно привести и в пользу тех интерпретаций, которые предлагаю я в этой книге.
Часть I
Основоположения: эволюция, психология, логическое мышление и религия
Глава 2
Эволюция, психология и разум
…именно разум ставит человека выше прочих чувствующих существ и дает ему все то превосходство и господство, каким он обладает над ними…
Джон Локк[35]
Как появилось такое множество нелепых правил поведения, равно как и такое множество нелепых религиозных верований, мы не знаем. Не знаем мы и того, как получилось, что во всех частях мира они столь глубоко проникли в умы людей. Однако стоит отметить, что представление, постоянно внушаемое в первые годы жизни, когда мозг еще податлив, приобретает, насколько можно судить, природу, близкую к инстинкту; а суть инстинкта состоит в том, что ему следуют независимо от разума.
Чарльз Дарвин[36]
В этой книге я прослеживаю эволюцию разумной способности человека, а также связь между этой способностью и потенциалом организации обществ как демократий. В экономике и других общественных науках сейчас принято считать индивидов рациональными действующими лицами. Подобно многим допущениям, принятым для упрощения научного моделирования, презумпция рациональности индивида корректна лишь частично. Человеческая психология гораздо сложнее, чем предполагают модели рационального актора. Поэтому мы начнем с обзора человеческой психологии.
I. Бихевиоризм
Бихевиоризм, или оперантный бихевиоризм[37], – вероятно, одна из самых простых моделей человеческой психологии. Оперантный бихевиоризм представляет собой теорию обучаемости, очень похожую на концепцию «эгоистичного гена», объясняющую естественный отбор. Согласно этой теории естественного отбора, природа беспорядочно распределяет гены среди особей. Те гены, которые повышают приспособленность и репродуктивность, отбираются за счет тех, которые этому не способствуют. Оперантный бихевиоризм исходит из того, что индивиды изначально действуют бессистемно. Действия, сопровождаемые наградой, становятся чаще, а действия, сопровождаемые наказанием, – реже. В одном случае среда обитания отбирает гены, в другом – действия. Презумпция узкоэгоистичного интереса, лежащего в основе большинства экономических теорий, доводится оперантным бихевиоризмом до крайних пределов. Индивиды – чистой воды гедонисты, ищущие вознаграждения и избегающие страданий. В этом отношении исходные посылки бихевиоризма вполне согласуются с теми, которые лежат в основе не только моделей рационального актора, но и философских учений Гоббса и Бентама.
Оперантное обусловливание – вознаграждение за одни действия и наказание за другие – применялось в лабораториях, чтобы учить крыс нажимать на рычажки, а голубей – клевать кнопки; масса трюков выполнялась с участием других животных. Возможность обусловить тот или иной род поведения в определенной мере ограничена генетической предрасположенностью. Для голубей и кур клевание естественно; поэтому их можно приучить клевать красную кнопку и получать за это зерна или воду; однако, в отличие от крыс, их нельзя приучить нажимать на рычажок. В домашней обстановке с помощью оперантного обусловливания можно приучить вашего питомца сидеть и приносить мячик, а ваше чадо – есть суп ложкой, а зеленый горошек вилкой. Привычки властвуют надо всеми нами; каждый день мы совершаем многие действия – например, почти безотчетно улыбаемся и здороваемся при встречах с людьми – только потому, что подобное поведение было вознаграждено в прошлом.
Оперантное обусловливание становится возможным благодаря довольно примитивным причинно-следственным ассоциациям, которые формируются и у животных, и у людей (во многих случаях неосознанно). Когда за действием А следует вознаграждение В, индивид связывает действие с вознаграждением и повторяет действие. Если действие А является реальной причиной вознаграждения В, подобное поведение целесообразно и соответствует тому, какого мы ожидали бы от рационально действующего индивида. Следовательно, достаточно мотивированные (well-conditioned) индивиды могут вести себя так, как если бы они сознательно выбирали действия, максимизирующие их цель или функцию полезности, – даже если на самом деле они бессознательно проявляют запрограммированную реакцию на стимулы. Достаточно мотивированный потребитель покупает больше товаров по меньшей цене, потому что в прошлом он был вознагражден за подобные действия. Лабораторные крысы ведут себя так, как если бы они максимизировали функцию полезности, включающую в себя воду. Кривые спроса крыс, как и у людей, имеют отрицательный наклон. Чем больше усилий должна затратить крыса, чтобы получить глоток воды, тем меньше воды она потребляет (Staddon, 1983).
Однако корреляция далеко не всегда означает причинную связь, и за некоторыми действиями следует вознаграждение, которого они на самом деле не вызывают. Существование такой возможности объясняет, почему некоторые привычки не полезны и даже вредны. Скажем, футболист случайно надел разные носки в тот день, когда забил три гола, и с тех пор специально носит разные носки. Миллионы людей, желая узнать, что сулят им звезды, ежедневно изучают разделы гороскопов в газетах. В один прекрасный день кому-то действительно выпадает удача, предсказанная утренней газетой. Они «благодарят счастливую звезду», а привычка изучать гороскопы усиливается и укрепляется. Курильщик получает удовольствие от сигареты, и оно поддерживает привычку, в конечной перспективе пагубную для здоровья.