Кагэтора ехал в сопровождении четырёх сотен воинов. Он хотел поспеть до начала штурма, но дорогу ему перекрыл внезапно обвалившийся мост. Местные жители вылезали из своих укрытий, чтобы хоть одним глазком увидеть их нового повелителя и того, кто объединил провинцию несколько лет назад. Никто ещё из южной Этиго не видел главу клана Нагао, поэтому каждый, от босоногих детишек до согбенных стариков, проявляли неподдельный интерес.
Кагэтора был молод, высок и широкоплеч. Минувшей зимой ему исполнилось двадцать два года. Лицо его было гладко выбрито. Голову он держал ровно, не опуская, и не вздёргивая, как это было присуще многим его самураям. Прямой, не широкий нос, густые брови и твёрдый, невозмутимый взгляд, предавали ему вид зрелого мужа. Длинные чёрные волосы, не покрытые ничем, развивались на ветру при неполной рыси его коня. Облачённый в коричневые доспехи-могами с красной шнуровкой, он, не глядя по сторонам, пронёсся по дороге к замку Сакато.
– Это сюго! Сам господин Кагэтора! А он красивый! Какой строгий… – подобные слова слышались отовсюду. Хотя, совсем недавно, соглядатаи Усами Садамицу докладывали князю Нагао совсем иные слова, происходившие с юга Этиго. Именно отсюда. Люди сетовали, что Нагао снова захватили власть в провинции. Мол, раньше они хотя бы пользовались марионетками из Уэсуги и числились лишь помощниками, а теперь, вконец обнаглев, вообще изгнали своих господ и сами стали править без всяких там подсадных сюго. Кагэтора теперь, в глазах южан выглядел ещё хуже своего узурпатора отца и тирана брата. А начался это беспорядок полтора года назад, зимой, после новогодних праздников, когда престарелый сюго Уэсуги Сададзанэ скончался в своей постели, не оставив после себя наследников. Тогда, ещё до смерти сюго, состоялась церемония, на которой, ныне покойный публично признал Нагао Кагэтору своим приемником. Назначение, заранее было заверено в столице сёгуном и лично Императором. Недовольных была масса, но не большинство. Особенно протестовали; клан Уэда-Нагао и Ямаёши Масахиса, главный советник бывшего сюго. Вскоре, Уэсуги Сададзанэ отправился в круг перерождений и волнения усилились. Кагэтору называли кем угодно – узурпатором, тираном, захватчиком, но только не освободителем и героем. В итоге, в нынешнем году, Уэда восстали и подняли под свои знамёна всю южную часть Этиго. Собрав армию, они напали на Точио и закрыли все проходы к южным соседям, что весьма усугубляло положение торговцев и паломников. Хондзё Ёшихидэ, хозяин Точио, смог легко организовать оборону, хотя и потерял часть призамкового города. Его соседи, Кошин Кагэнобу, люто ненавидящий Уэда и Сайто Томонобу, вовремя привели свои отряды на подмогу. Вскоре подоспел и сам Кагэтора, а после подтянулись и северные войска под началом Накадзё и Ясуды. Уэда не осталось другого выбора, как отступить и попрятаться по своим норам.
Дальше, Кагэтора отправился бить союзников Уэда а главную их вотчину, замок Сакадо, поручил заботам своего двоюродного брата Кошин Кагэнобу, строго наказав ему, – сначала вывести Айю, сестру князя, а потом штурмовать замок, но так, чтобы его хозяин остался жив. Так и поступили. Уэда Масакагэ, не надеясь удержать замок, выдал свою жену и четырёхлетнего сына армии противника и приготовился умирать. Кошин тут же, отправив Айю в Касугаяму, пошёл в атаку. Первое сражение состоялось на реке Уоно. Защитники Сакадо, упрямо сопротивлялись, не давая преодолеть противнику водную преграду. Но потом, когда за их спинами полыхнула смотровая башня-ягура, они отступили за ворота замка. Оказалось, пока Кошин пытался с боем перейти реку, старик Накадзё в одиночку зашёл в тыл и запалил башню, что дало его армии вплотную подойти к стенам Сакадо. А дальше было всё просто, перестрелка, штурм, пробивание ворот тараном и, наконец, замок был взят.
Кагэтора второпях спрыгнул с коня во дворе замка. Узрев, что его армия находиться в приподнятом настроении, а защитники Сакадо пленены, он подозвал к себе Кагэнобу. Тот, быстро добежав до своего князя, упал перед ним на колени.
– Приветствую вас господин! – надрывая глотку, выкрикнул Кошин как можно громче. – Всё исполнено, как вы и велели!
– Где Айя? – Кагэтора даже не посмотрел на своего брата, а лишь озирался по сторонам, ища свою сестру.
– Её вывели до начала штурма! – торжественно заявил Кагэнобу, поднимая голову. – Амакасу-сан сейчас везёт её в Касугаяму! Он оказался единственным, с кем она захотела поехать.
– Как она вела себя? – Кагэтора был озабочен, хотя виду и не показывал. Все-таки, он сражался против её мужа.
– Достойно! Без плача и криков! – эти слова Кошин произнёс с большой выразительностью. – За всю жизнь я не встречал столь невозмутимых женщин!
Кагэтора одобрительно кивнул. Кагэнобу пригласил его пройти в главную башню, чтобы, наконец, занять место хозяина и свершить судьбу рода Уэда-Нагао. Но князь Нагао отказался. Он не желал восседать на чужом помосте, как это часто делали победители-захватчики. Кагэтора приказал подать ему походный стул, на котором он и устроился у главных ворот.
– Докладывай, как прошёл штурм? – приказал даймё.
– Мы обошлись без потерь! – аккуратно начал отчёт Кагэнобу, поведение князя его настораживало. – Лишь немного раненых. Мы подошли к стенам, убив несколько защитников, и пробили ворота тараном.
– Как вы перебрались через реку без потерь? – уточнил Кагэтора. – Или Масакагэ сразу спрятался за стены, не попытавшись остановить вас?
– Нет, он пытался сопротивляться. Но, пока мы сражались на переправе, – Кагэнобу бросил недовольный косой взгляд на старика Фуджи. – Накадзё пробрался в тыл и поджёг смотровую башню. Масакагэ подумал, что мы уже пробрались в замок и бросился его защищать. Так же, Накадзё был первым, кто ворвался в Сакадо, перебив несколько защитников. А потом, Масакагэ не пожелал сражаться и сдался. – похвалив Фуджисукэ прилюдно, Кошин надеялся, что инцидент с его порывом убить хозяина Сакаоо не всплывёт наружу. Он постоянно поглядывал на старика, но тот, сняв шлем, лишь отвечал Кагэнобу насмешливым взглядом.
– Молодец Накадзё! – громко похвалил старика Кагэтора и обратился ко всем своим воинам. – Стыдитесь! Этому человеку перевалило за семьдесят, а он сражается лучше вас, которым в большинстве и тридцати нет!
По войску, заполонившему двор замка, прокатились негодующие возгласы.
Потом Кагэтора приказал подвести ему Масакагэ. Ясуда Нагахидэ, принявший ответственность за пленника на себя, подвёл его к своему даймё и посадил на колени. Уэда держался достойно. В его глазах не было сожаления, но и для ненависти к его покорителю, места тоже не было. Кагэтора смерил его своим непоколебимым, тяжёлым взглядом, но Масакагэ выдержал, хоть и с большим усилием.
– Зачем ты поднял это восстание? – коротко задал вопрос князь Нагао.
– Ты узурпировал пост сюго, взял всю власть на себя и погубил дочь Сададзанэ-самы, единственную, кто могла бы родить внука-наследника! – бесцеремонно выпалил Масакагэ. – Ты клялся, что не повторишь жалких попыток своего отца захватить власть, клялся, что восстановишь клан Уэсуги, которому мы, Нагао, должны верно служить! Все твои слова были ложью! Ты такой же, как и твой отец, – предатель своего господина и жаждущий власти лицемер!
Масакагэ хотели ударить все, но Ятаро, находящийся всё это время за спиной своего даймё, с кошачьей ловкостью опередил их. Одним ударом своей громадной ноги он отправил Уэда в толпу, стоявших за ним воинов. Ясуда едва успел отскочить, а гигант уже схватил одной рукой пленника за шею, поднял над собой и хотел приложить его головой об землю, чтобы размозжить череп, но Кагэтора резко окликнул: