Клифф-Лодж обычно сдавали, но никто тут не жил уже много месяцев. Элла частенько бродила по его лужайкам, дорожкам и аллеям, словно они принадлежали ей. Она заглядывала во все окна первого этажа и устраивала пикники в беседке. С дальнего конца сада можно было выйти на тропинку, которая вела к утёсу и морю. В конце её собственного сада была лишь полянка, где фермер держал быка со вздорным характером. Элла считала себя бесстрашной, но никогда бы не осмелилась пересечь поляну с быком.
А теперь, похоже, в Клифф-Лодж приехали новые жильцы. Она как раз задумалась, не расспросить ли водителя автомобиля, как вдруг парадная дверь распахнулась. Появились двое: элегантная женщина и мужчина, в котором она узнала агента по недвижимости из Сибурна. «Проклятие!» – подумала Элла.
Обменявшись парой слов – она была слишком далеко, чтобы услышать, – они пожали руки, и мужчина поспешил удалиться. Женщина подошла к блестящему автомобилю, сказала что-то шофёру и неспешно направилась по тропинке, граничащей с Пустошью. В своих изящных туфлях и модном платье она походила на постояльца, арендующего дом на лето. Пустошь располагалась на тихой окраине Сибурна, вдали от всех развлечений, присущих приморским городкам, которые притягивают туристов, но достаточно близко к набережной и шикарным гостиницам.
Элла кралась за ней, стараясь не попасться на глаза, до самой церкви. Кладбище – ещё одно место, которое она считала своей собственной территорией. Там было печально, но романтично – покосившиеся надгробия и древние ворота с черепичной крышей. Когда женщина добралась до ворот, на кладбище появилась высокая фигура. Они укрылись в тени ворот. Склонились друг к другу и торопливо что-то обсуждали. Было в них что-то подозрительное. Элла почувствовала, что сердце бьётся чаще. Сначала новости об ограблении, теперь это. Наконец здесь происходит что-то интересное!
5
Я начинаю новую карьеру
Журнал Нэнси
Сент-Олбанс-роу, 11
Итак! Я приехала на место, буквально сгорая от нетерпения, так мне хотелось приступить к работе. Но оказалось, что миссис Брайс в отъезде, а дома только кухарка и крошечный пёсик. Кухарку зовут миссис Джонс. Она высокая, костлявая, и вид у неё всегда мрачный, зловещий, как у покойника. Я-то ждала, что кухарка будет пухлой, весёлой и пахнуть заварным кремом, а эта пахнет карболкой[3].
Жаль, что миссис Брайс нет – она была так добра и
блага
Это Сосиска, то есть такса немецкой породы. (Помнится, во время войны её терпеть не могли. Ненавидели всё немецкое. Если у кого-то была такса, её приходилось чуть ли не пря- тать.)
Он ходил за мной хвостиком всё утро и смотрел своими грустными глазами, вот так:
Я даже не знаю, как его зовут. Поэтому назову его СОСИСКОЙ. Ему, кажется, нравится. И, кажется, ему нравлюсь я. Но, думаю, только пока хозяйка в отъезде.
Я пишу это у себя в спальне. Она расположена на старом мрачном подвальном этаже, рядом с кухней. У меня ещё никогда не было своей комнаты. Мы с тётушкой Би годами делили одну спальню на двоих на Бред-стрит.
На постели была разложена моя униформа:
Кухарка взглянула на мои туфли и сказала: «Сойдёт». Это же мои новые туфли! Ну и ворчунья.
Платья короткие и широки мне в талии. Похоже, до меня их носила другая девушка. (Интересно, что с ней случилось?) Мне придётся самой отпустить подол. (Хаха – они ещё не видели, как я шью!)
Я завязала кружевной чепец, как смогла. Когда я вышла из комнаты, кухарка ухмыльнулась: «Тебе поручена только уборка. Нечего наряжаться!» – и протянула мне большой, старый чепец, наподобие тряпки для пыли, – под ним спрятались все мои волосы.
Она отправила меня наверх с метлой и тяжеленной коробкой чистящих средств для уборки гостиной, лестницы и лестничных пролётов и спальни миссис Брайс. Там царил полнейший беспорядок, шикарная одежда была разбросана повсюду. Тётушка Би умерла бы ради таких шёлковых чулок и нижних юбок.
НИКОГДА ЗА ВСЮ ЖИЗНЬ я столько не трудилась!
В общем, теперь я ношу форму и сбиваюсь с ног, точь-в-точь как тётушка Би. Разница в том, что она может шутить с пассажирами, а всё, что получаю я – грустные, молчаливые взгляды собаки.
После уборки кухарка позвала меня на обед – она называет его ЛАНЧ. Из-за того, что миссус[4] в отъезде, мы ели только сэндвичи. Удивительно, какими вкусными могут быть бутерброды, даже если их приготовил такой ворчливый и хмурый человек. (Бутеры были с ветчиной и горчицей.)
Я подумала, что кухарка расскажет о себе. Но она не болтушка. Это точно.
Я всё же набралась смелости и спросила самым непринуждённым тоном: «Так что же стало с горничной, которая работала тут до меня?» На что получила довольно резкий ответ: «В этом доме не принято СПЛЕТНИЧАТЬ! Миссус не выносит этого. И я тоже!» – рявкнула она. Затем сжала челюсти с такой силой, что, клянусь, я услышала хруст.
После сэндвичей и двух чашек чая она отправилась к себе в комнату, с газетой в руках. Заголовок на первой полосе гласил: «Человеческий след найден в подвале для хранения угля». (Мне бы хотелось прочитать эту статью.) Поэтому я тоже ушла к себе в комнату, никаких других поручений мне не давали.
В моей комнате ТЕМНО, хатя на улице светит солнце. Плющ лезет в окно. Я собиралась почитать новый детектив – «Убийство в тумане», – но дошла до того момента, где женщина остаётся одна в доме и вдруг слышит, как кто-то крадётся снаружи, и мне вдруг расхотелось читать, пока ветки бьют в окно и ветер воет. Сент-Олбанс-роу далеко не самое уединённое место – к тому же я слышу, как ХРАПИТ кухарка за стеной. Но всё же…
…я решила писать.
Дверь в мою комнату только что скрипнула и приоткрылась на несколько дюймов!
Сама по себе.
Я уверена, что закрыла её.
Это ТОЧНО не кухарка, я всё ещё слышу её храп.
Никто не вошёл. Я просто сижу и жду, что будет дальше. И записываю, на тот случай если это ПОСЛЕДНЕЕ, что я сделаю!!!
Кое-кто всё-таки вошёл. ПЁСИК! Похоже, толкнул дверь носом. Я всё ещё дрожу, вот почему почерк ТАКОЙ КРИВОЙ.
Хатя кто бы стал винить бедную собаку. Ему так одиноко и грустно.
ОТКРЫТКА
Вторник
Дорогие папа, бабуля и тётушка Би.
Хотела сообщить, что всё хорошо, не беспокойтесь за меня!
Я работаю и прекрасно справляюсь. Ты бы гордилась мной, бабуля. У меня своя крошечная спальня, кормят вкусно.
Хатя не так вкусно, как у нас дома, конечно! Кухарка – вполне ничего, и пёсик милый. Не терпится увидеть вас всех в воскресенье.
С огромной любовью, Нэнси х(Пятница) Дорогие мои,
пришлось писать на обёртке от сахара, которую миссис Грин, наша соседка, нашла для меня. Я знала, что папа и тётушка Би на работе в такой час, но надеялась, хоть бабуля будет дома. Или оставит ключи на старом месте, чтобы я вошла. Я ждала, сколько могла, но миссис Брайс сказала, что не может отпустить меня надолго, потому что до выходного ещё далеко.
Теперь придётся бежать, чтобы успеть на автобус.
А новость вот какая: миссис Брайс сняла домик на побережье, и мы уезжаем завтра. У нас такая суета! Нужно собрать все вещи из одного дома и перевезти их в другой. Знаете какой?
Клифф-Лодж, Пустошь, Сибурн, Сассекс.
Я УДИВЛЕНА не меньше вашего. Жаль, она не упаменула это раньше. Так что я не смогу приезжать домой по воскресеньям. Скоро опять напишу. Скучаю по всем вам.
Но это прекрасный шанс провести на побережье целое лето, а не один денёк.
До свидания!
С любовью, Нэнси х6
Со всеми удобствами
Журнал Нэнси
Клифф-Лодж, Пустошь, Сибурн
С ума сойти, какой здесь туалет! Король и тот не побрезговал бы. Со ступенькой, словно на трон поднимаешься. Белый фарфор, деревянная обшивка и матовое окно, чтобы никто не подглядывал, изнутри или снаружи. И это только для ПРИСЛУГИ. Ещё один наверху, для миссис Брайс, с цветочками и птичками!
Глупо писать про туалет, конечно. Но когда всю жизнь у тебя была только тёмная, крошечная уборная (как на Сент-Олбанс-роу) или – хуже! – нужник во дворе, который приходится делить со всеми соседями и где ВСЕГДА ВОНЯЕТ (как у нас на Бред-стрит), то просто дух захватывает.