Вот они к нему и кинулись.
Поп был собой видный, в шапке с меховой оторочкой, в пиджаке до колен. Длинная седая бородища, пейсы - как еще две бороды, густые брови - будто две вовсе маленьких бороденки. Обступили его жиденята и давай жаловаться. Колобок тут как тут - ему чем тесней, тем вольготней.
- Ребе, вы говорили, мы поплывем, как Ноевы избранники на ковчеге! А тут какой-то хойшех! - пищал веснушчатый еврейчик. - Кого здесь только нет! Мало этих американеров, так еще апикойресы-сионисты <Апикойрес - безбожник (идиш).>, и гои, пожирающие свиной жир [это он про немцев, догадался Колобок], и даже - тьфу на них! - гой, прикидывающиеся евреями! - Да-да, "найденыши"! И с ними, говорят, сам ихний пророк! Про которого вы страшное говорили! - подхватили другие.
- Мануйла? - сверкнул глазами раввин. - Он здесь? Хвост сатанинский! Смотрите у меня!
Близко к нему не подходить! И к "найденышам" тоже!
Один из жалобщиков пригнулся к поросшему седыми волосками уху и зашептал, но не так чтобы тихо. Колобок слышал каждое слово.
- А еще, говорят, эти здесь. "Христовы опричники". - Слова были произнесены жутким, свистящим шепотом, и все прочие сразу примолкли. - Убить нас хотят! Ребе, они не выпустят нас живыми! Лучше бы мы остались дома!
Про "христовых опричников" Колобок в газете читал. Давно известно, что в иных городах, где у людей дела мало, а злобы много, чуть какая оказия, сразу кидаются евреев бить. Чего "" не побить, не пограбить, если начальство дозволяет? Но кроме обычных громильщиков с некоторых пор завелись еще какие-то "опричники", люди серьезные, которые поклялись жидам и ихним потатчикам спуску не давать. И вроде бы уже убили кого-то - адвоката какого-то и еще студента. Адвоката ладно, все они жиганы бесстыжие, но студент чем им помешал? Поди, тоже отец-мать есть.
Ладно, это дела дальние. На Реке-матушке, слава Тебе, Господи, ни "опричников", ни погромов отродясь не бывало.
Пока жиденята шумели. Колобок одному-другому-третьему по карманам прошелся, но всего злата добыл пятак да двугривенный.
А еврейский поп послушал-послушал да как ногой топнет.
- Молчать!
Стало тихо. Старичище очки с носа сдернул и сунул в карман (блеснула оправа - никак золотая?). Вынул из другого кармана пузатую книжицу в кожаном переплете, раскрыл. Грозно заклехтал что-то по-своему, после повторил по-русски, - видно, были тут жиды, которые собственное наречие не довольно понимали.
- "И сказал Господь Моисею: "Доколе злому обществу сему роптать на Меня? Ропот сынов Израилевых, которым они ропщут на Меня, Я слышу. Скажи им: живу Я, и все вы, которые роптали на Меня, не войдете в землю, на которой Я клялся поселить вас". Слыхали, что сказано Моисею, маловеры?
Со своей белой бородой, с поднятым кверху пальцем он и сам был похож на Моисея с картинки, какую Колобок видал в Библии.
Все поклонились. И Колобок тоже согнулся.
Просунул руку между двумя впереди стоящими.
Рука у него была особенная, почти что вовсе без костей, на хрящевом ходу. Изгибаться могла по-всякому, а если надо, то и удлинялась сверх всяких человеческих возможностей. Этой своей замечательной рукой Колобок дотянулся до раввинова кармана, мизинчиком подцепил очки и присел на корточки. Уточкой, уточкой - шмыг в туман.
Очки попробовал на зуб. Ей-богу, золотые!
А еврейский поп грохотал из-за согнутых спин:
- Не будь я Арон Шефаревич, если не изгоню всякого, кто будет роптать и малодушествовать!
Посмотрите на себя, глисты сушеные! На что вы сдались "опричникам"? Да кому вы вообще...
Не стал Колобок слушать дальше, убрался от греха.
***
Туман совсем заплотнел, еле-еле перила видать.
Вдоль них-то "разинец" и заскользил.
У-дууу!!! - оглушительно загудело наверху.
Значит, рубка тут.