Во время освящения его, когда все было кончено, благоверный князь пришел в свой храм, как древний Соломон в Иерусалимский, от него созданный, и так молился: «Господи Боже! Призри с небеси и виждь и посети виноград сей, и соверши, его же насади десница Твоя. Призри на новые сия люди Твоя, их же обратил сердца в разум истинный познати Тебе истиннаго Бога! Призри и на церковь сию, юже созда недостойный раб Твой, во имя рождшия Тя Пренепорочныя Матери Приснодевы Богородицы, и аще кто с верою помолится в сем храме: услыши молитву его и отпусти всяк грех и просимое полезное даждь ему, молитвами Пречистыя Богоматери». Долго и усердно молился Владимир, потом обратясь к присутствующим сказал: «От всего моего имения и городов в сию церковь даю десятую часть». Слова сии утвердил грамотой и клятву положил на последующие племена, если бы кто дерзнул нарушить его завещание. В этом храме положены мощи святого Климента, папы Римского, и вся утварь, принесенная из Херсона, пожертвована этому же храму.
Владимир, неутомимо заботясь о пользе своего княжества, повелел учить грамоте сыновей своих и болярских; посещал города и селения; крестил народ; строил церкви и назначал епископов и священников. Приближаясь к старости, он разделил землю Русскую на княжества и отдал сыновьям в управление, заповедуя им любить друг друга, довольствоваться каждому своим уделом, управлять народом во славу Божию, искать спасения душ человеческих, неверных приводить к вере, созидать церкви. Устроив таким образом каждого в своем княжестве, Владимир последнее время жизни своей занялся в особенности добрыми делами: устраивал церкви и монастыри, украшал их и щедро раздавал милостыню нищим. Часто делал у себя во дворце трапезы для иноков и для бедных, а немощным и больным, которые не могли приходить во двор царский, рассылал в изобилии по домам всякого рода пищу и питье.
Владимир-христианин со всеми сохранял мир и любовь, и настолько был милостив, что из страха Божия медлил наказывать даже злодеев. Митрополит Леонтий должен был говорить ему: «Князь, се в земле нашей умножились разбойники; зачем ты не наказываешь их? Они умножаются: ты Богом поставлен наказывать злых и миловать добрых». «Боюсь греха», – отвечал князь, – настолько утончилась совесть Владимира и умягчилось благочестивое его сердце. Во время княжения его прибыл в Киев преподобный Антоний от Святой Горы Афонской и поселился в пещере Варяжской над Днепром.
За три года до смерти Владимира скончалась супруга его, княгиня Анна. Незадолго до своей кончины благоверный князь получил известие, что печенеги идут на Россию: предсмертная болезнь не допустила князя самому идти против них, и потому, призвав сына Бориса, он послал его вместо себя с воинской силой. Владимир, день ото дня все более и более изнемогая силами и приготовляясь к блаженной кончине, исполнял все христианские таинства и с миром предал душу свою в руце Божия 15 июля 1015 года.
Тело его было принесено в Десятинную церковь, куда собрались киевляне и окрестные жители. Все плакали и рыдали по своем отце и ходатае пред Богом.
Погребение совершено было великолепно, и мощи его положены в мраморном гробе в том же храме Пресвятой Богородицы, им созданном. Память ему установили праздновать как святому равноапостольному просветителю земли Русской 15 июля.
Аще кто единаго грешника обратит от заблуждения и изведет честное от недостойнаго, будет яко уста Божия (Иак. 5,20 и Иер. 15, 19), кольми паче толикие народы от пагубной прелести бесовской отвративый и к Богу приведый, яко уста Божия обретеся и со святыми вчинися в церкви Христа Бога нашего, Ему же честь и слава со Отцем и Святым Духом.
Святые мученики князья Борис и Глеб, во Святом Крещении Роман и Давид
(24 июля 1015 г.)
Святые князья Борис и Глеб – прекрасные цветки новопросвещенной русской земли, ранние яркие звезды, отрадно засветившие с первым появлением христианского небосклона над Россией.
По глубокой нежной любви к новой вере братья-князья были лучшими из сыновей святого Владимира. Новая вера отражалась в душе и жизни их, как в чистой воде небесный луч света. Дети одной матери христианки-болгарыни, рожденные незадолго до крещения Владимира, они росли и развивались в благочестии, нетронутые заразой язычества. Под влиянием такого живого благочестия, каким дышал равноапостольный отец, под влиянием тех дивных подвигов любви христианской, которыми цвела жизнь христианина Владимира, юные князья впитывали в себя благочестие с самой первой юности своей. Они оба любили только назидательные книги, как любил и праведный отец. «Борис, – говорит древний летописец, – научен быв грамоте, брал книги и прилежно читал их, особенно же жития и подвиги святых, а Глеб слушал чтение старшего брата со вниманием, как бы наслаждаясь самым приятным увеселением».
Братья так много и так внимательно читали полезные для души писания, что целые изречения из книг глубоко печатлелись в нежных душах их и они могли повторять их себе и в поле и в городе, в доме и храме; так это видим и в истории страдания их. И как сильно поражались сердца их тем, что они встречали в святых книгах! Читая о страданиях святых мучеников, Борис обливался слезами и так молился: «Господи Иисусе Христе! Удостой меня участвовать в святом произволении святых Твоих; научи меня идти по их следам! Молю Тебя, Господи! Да не увлечется душа моя суетою мира сего; просвети сердце мое, чтобы оно знало Тебя и Твои заповеди, даруй мне дар, какой даровал Ты угодникам Твоим!» Братья любили отца своего и любили друг друга; любили отца не только по движениям сердца к отцу, но любили в нем наставника своего, любили в нем живой пример благочестия. Такова же была любовь их между собой – любовь святая! Когда пришлось назначить им уделы, отец назначил для них Ростов и Муром, чтобы таким образом значительные пространства не разделяли любящих братьев.
Правила святой жизни, в каких воспитывались они у отца, открылись на деле и в новом кругу их жизни. «Вера – первый предмет любви святой», – так учил их отец. Они, прибыв в уделы, делали что могли для распространения святой веры. Нестор пишет о святом Борисе: «Много показа милосердия в области своей, не точию же к убогим, но и ко всем людям, якоже чудитеся милосердию его и кротости». Указав ту же сердечную мягкость и доброту в Глебе, он говорит о них: «Пребыста в научении Божиих словес, милостыню творяще нищим, и убогим, и вдовам, яко не имети у себя ничто же, разве одежды». Дивно ли, что отец любил таких детей более чем других?
Возраставшая злоба Святополка, слух о движении печенегов тревожили душу Владимира. Он вызвал к себе из Ростова любимого сына Бориса. Приближаясь ко гробу, Владимир хотел объявить его наследником своего престола, минуя старших братьев, и потому приказал ему идти против печенегов. «Готов на все по твоей воле», – отвечал Борис и поспешил на врагов. Жадный до власти, Святополк смотрел на Бориса как на врага своего. В это время святой Владимир умер в Вышгороде. Борис узнал о смерти отца на реке Альте, где стоял после напрасной погони за бежавшими печенегами. «Свет очей моих, – говорил молодой князь с горькими слезами, – не буду я более наслаждаться благим учением и мудростию твоею, не увижу более старческих седин твоих! Не удостоился я быть при кончине твоей, увы мне, отче мой!» Окружавшие его предложили ему изгнать Святополка из Киева и занять престол отца. «Нет, – отвечал Борис, – не подниму я руки на брата моего; умер отец мой, пусть он будет мне вместо отца». А Святополк в это время замышлял свое: как бы убить Бориса и завладеть киевским престолом. Тайно явился он в Вышгород и, созвав известных ему боляр, сказал: «Вы точно преданы мне?» «Готовы положить головы за тебя», – отвечали они. «Если так, – сказал Святополк, – то не говоря никому ни слова, идите убейте Бориса».