– Это не было самоубийство, господин Сухуб. Я выпила не то лекарство.
– И от чего же вы лечились?
Конечно, Настя не могла сказать ему истинного назначения яда.
– А разве вам та старуха не сказала?
– Сказала, что вам надоело жить в этом мире.
– Да, и хотела увидеть свой, – подхватила его слова Настя, – Это был наркотик.
– И всё?
– Почему вы мне не верите?
– Вы не похожи на человека, принимающего галлюциногены.
– Это было один раз.
Инспектор отпил чаю и откинулся в кресле. По его взгляду Настя не могла понять, поверил ли он её словам, но очень надеялась на это.
– Скажите, почему мне запретили покидать город? Я разве совершала преступление?
– Только из соображений вашей безопасности. Не более. В последнее время участились нападения на девушек. И кто знает, сколько наших соотечественниц продаётся на чёрных рынках Ремизии! А вы гуляете по опасным кварталам.
– Вы просто запугиваете меня.
Инспектор улыбнулся.
– Вовсе нет. Тёмные маги часто используют невинные души в ритуалах. Их энергия всегда ценится.
– Поэтому Глория воет с Ремизией?
– Отчасти, да. Мы не приемлем такие обычаи.
– Почему? Если это источник энергии?
Инспектор снова наклонился к Насте.
– Можно ведь получить его и добровольно, не прибегая к пыткам. По крайней мере для этого есть преступники. Страдания невинных нужны только чтобы кормить демонов.
Слова Инспектора звучали странно для общества с развитой промышленностью.
– Почему вы рассказываете мне всё это?
– Вы должны понять. Инквизиция не будет вас спасать, если какой-то маньяк захочет расчленить ваше тело. Этим займётся потом отдел убийств. Но если захотите связаться с незаконным магом, как эта несчастная ведьма, у Вас могут быть неприятности посерьёзнее. Инквизиция прекратит ваши шутки вполне цивилизованным способом. Только так мы обеспечиваем порядок.
Настя обомлела. Впервые за всё время ей пригрозили расправой, если будет интересоваться магией и сверхъествественным. Ей указали границы дозволенного пространства. Что понималось под цивилизованным способом, она не знала, но если это серьёзнее расчленения тела убийцей-психопатом, боялась даже представить. Не зря Дона с неприязнью отзывалась о магах, а Осьен с восторгом рассказывал об их битвах. И контролировался порядок Канцелярией Инквизиции, во главе с их Верховным. Настя видела, как хладнокровно он мог убивать с помощью своих фокусов на глазах у толпы.
Настя искренне постаралась убедить инспектора в случайности принятого зелья и отсутствии намерения лишать себя жизни. Когда он ушёл, Настя вздохнула с облегчением, в надежде больше не увидеть его страшной руки. Пытаясь запугать, инспектор добился противоположного: она твёрдо решила бежать, назло им. Она найдёт способ вернуться домой. В открытую дверь можно как войти, но и выйти. Знать бы, как эта дверь открывается.
***
Настя быстро приходила в себя, но ещё с неделю рвала кроваво-зелёной массой, как следствие отравления. С досадой сожалела о глупом поступке и наверняка, сожгла себе желудок и теперь будет язва. Как она могла поверить в детские сказки и чуть не убить себя! Дни снова потекли своей чередой.
Прошло больше месяца. Она также занималась с железками. Однажды Горв позвал её. Настя спустилась с лестницы, ведущей на верхние ярусы цеха.
– Настенька, – начал он, – я тут подумал. Сейчас пришёл господин Нестор с сыном, Сораном. Они просят твоей руки. Мне помнится, тебе он приглянулся.
Настя представила курчавого Сорана и его отца-литейщика. Рано или поздно это могло произойти. Только в её планы это совсем не входило.
– Не мне. Ваша Мелиса по нему сохнет.
– Да? – Горв удивлённо поднял брови, – было бы хорошо, если бы он её захотел. Но я уже дал согласие. Ты ж мне как дочь. Откажешься, нанесёшь обиду этой почтенной семье. Мы давние партнёры. Он хороший человек.
– За меня всё решили? – хотелось кинуть чем-то в этого толстого старика.
– Я разговаривал с инспектором Сухубом. Инквизиция считает, будет разумно, если ты выйдешь замуж.
Это разозлило Настю сильнее.
– Чтоб она провалилась, вместе со всеми инквизиторами! Раз дали согласие, зачем спрашиваете? Передайте моё почтение господину Сорану. Я занята сегодня.
– Нет, – схватил за руку Горв, – ты пойдёшь, оденешь лучшее Мелисино платье, приберёшь волосы и лично поблагодаришь этого человека, за то что готов породниться с такой, как ты! Если бы не покровительство Инквизиции, ты бы давно оказалась в борделе, где тебя имели бы такие как Соран, а потом шли к своим благочестивым жёнам. И ты бы ещё благодарна была, за то что соизволили заплатить!
– Это твоим дочерям место в борделе. Давно уже! – Настя сдержалась, едва не сказав грязное слово.
Горв понял нечаянно вырвавшийся намёк и ударил её по щеке.
Настя растерялась. От обиды потекли слёзы. Она прижимала ладонь к месту удара и молчала. За все годы здесь, никто ни разу не ударил её. Мастер Горв не был злым человеком и на его лице читалось сожаление.
– Ладно, дочка, не удержался. Зря обидел. Приведи себя в порядок и приходи. Две минуты у тебя!
Настя еле выдержала визит Нестора и его сына, милого и доброго парня. Но её тошнило от мысли становиться чьей-то женой. Боялась представить, как он будет целовать её, прикасаться и делать то, что положено мужу…
Она постоянно вспоминала встречу с Верховным Инквизитором. Его взгляд из-под чёрных бровей, лёгкую игру улыбки, которая тогда бесила и казалась усмешкой. И вспоминала сон с волшебным поцелуем. Типичная женская глупость, думала она. Мечтать о негодяе, зачаровавшего наивную девушку магией и отворачиваться от милого и надёжного человека.
Смотрела на него, радующегося удаче убедить отца пойти сватать девицу с сомнительной репутацией, да ещё и чужестранку, не известно из каких земель, находящуюся под надзором Инквизиции. Соран вызывал к себе лишь сочувствие.
Рано или поздно, она найдёт способ вернуться домой.
Оказалось, инспектор Сухуб пообещал Мастеру Горву предоставить приданное для Насти, как подопечной Канцелярии. Жизнь налаживалась. Только не для Насти.
Она была рассержена такой подачкой. Но это позволяло ей не терпеть упрёки от родственников будущего мужа.
Соран стал приходить почти каждый день. Принося какие-то подарки, букетики цветов. Мелису это злило и она то и дело высказывала колкости. Настя пыталась объяснить, что будь её воля, никогда бы не дала согласия, но та безутешно рыдала в подушку. Оставалось неясным, к кому бегала на свиданья Мелиса, уже давно влюблённая в Сорана. Если к нему, тогда это было подло с его стороны, так наказывать девушку, женясь на другой, причём более низшего сословия. А если Мелиса, влюблённая в Сорана бегала к другому, вообще не укладывалось в голове. Неужели она была столь двуличной? Настя перестала обращать внимание на её истерики и смирилась с ходом событий.
Дни становились длиннее. На эту землю тоже приходило лето. Солнце и Луна здесь были такие же, как и дома. А звёзды она так и не увидела. Город почти всегда душился смогом. Здесь холодало раньше и туманны чаще окутывали улицы. Настя всегда с нетерпением ждала редких прогулок по побережью, когда она, как ящерица, грелась на солнце, закрыв глаза и слушая рокот моря. Но это было давно, весной, ещё до встречи с ведьмой, давшей яд.
Настя пребывала в таком настроении, когда тебе говорят, что ты делаешь всё правильно, а ты чувствуешь, что уже идёшь не по той дороге, а куда идти – не знаешь. Когда приходил её жених, она не отменяла ради него своих дел, и он терпеливо смотрел, как Настя собирает узлы, или оттирает какую-то деталь до зеркального блеска. Она молча слушала, как он говорит, не задерживая, когда говорить становилось не о чем, он понимал – пора уходить.