В зале суда Питер просто блаженствовал. Он наслаждался каждой подробностью, дрожа от возбуждения, он имел наконец доказательства того, что она так же одержима им, как и он ею.
Но победу все-таки одержала Полли. Судья вынес вердикт, согласно которому Питеру запрещалось приближаться к Полли и вступать с ней в контакт в течение неопределенного периода времени, а если он попытается это сделать, то рискует подвергнуться аресту. Это его не остановило, но после нескольких новых предупреждений со стороны полиции его истерические вторжения в жизнь Полли постепенно начали сходить на нет, а ее жизнь стала походить на нечто нервозно-нормальное.
Конечно, все это оставалось при ней. Она уже чувствовала, что полностью от Питера ей не избавиться никогда. Она по-прежнему окидывала взглядом улицу в обе стороны, когда выходила по утрам из дома, и опасливо пересекала лестничную площадку, когда поздно вечером возвращалась домой. Она все еще продолжала побаиваться, что в один прекрасный день он попытается всадить в нее нож за то, что она предала его любовь.
– Вообще-то я не думаю, что он способен на насилие, – храбро говорила Полли своим друзьям.
– Нет, конечно нет, – в свою очередь уверяли они.
– Я где-то читал, что подобные типы крайне редко решаются на насилие.
Но на самом деле она очень боялась.
Даже теперь, когда с их последней встречи прошло уже три месяца. И когда в ее квартире в четверть третьего ночи раздался телефонный звонок.
3
А накануне вечером, когда над угрюмыми ангарами базы военно-воздушных сил Великобритании Брайз-Нортон собрались темные тучи и невидимое солнце скрылось за ними, на летном поле под мелким моросящим дождем собралась небольшая группа военных (а вместе с ними один или два гражданских из обслуживающего персонала). Они дожидались прибытия американского самолета.
В это время в этом самом самолете, высоко парящем над Англией, сидел некий важный американский военный чин, глубоко погруженный в свои мысли. Он был так поглощен этими мыслями, что в продолжение почти пятичасового перелета из Вашингтона в Англию едва ли перекинулся несколькими словами со своими подчиненными. А те, в свою очередь, полагали, что генерал обдумывает предстоящую ему встречу, что он озабочен деликатными проблемами НАТО, постсоветских государств и Нового Мирового Порядка. На их взгляд, вряд ли стоило пересекать Атлантику ради более мелких вопросов. Парадокс заключался в том, что если бы подчиненные генерала умели читать чужие мысли, они бы несказанно удивились, узнав, что на самом деле геополитические размышления их командира ограничивались персоной одной-единственной молодой женщины, с которой он когда-то был знаком. И даже не женщины – почти девочки семнадцати лет.
А британцы на аэродроме между тем кашляли, перетаптывались и непроизвольно уносились мыслями в близлежащий бар. Их обуревали смешанные чувства – как и всегда, когда речь шла о взаимоотношениях с американскими коллегами. С одной стороны, они испытывали трепет. Несомненный трепет при мысли о встрече лицом к лицу с такой невообразимо могучей силой. Большинство офицеров, шаркающих теперь ногами по гудрону в Брайз-Нортоне, как правило, почитали за счастье, если им удавалось – при случае – воспользоваться для своих личных нужд казенным автомобилем. Их профессиональная жизнь вечно описывалась в терминах «ограниченная ответственность», «тактическая цель» и «быстрое развертывание». Если же они сами описывали свои военные возможности, то обязательно употребляли понятия «элитные подразделения» и «высококвалифицированная профессиональная армия». При этом все, разумеется, понимали, что под этими цветистыми фразами скрывается общеизвестная банальная истина о вечном недостатке армейского финансирования и столь же вечном недостатке людей.
Между тем американцы измеряли свои военные бюджеты триллионами долларов.