О расах, населяющих Горх, Ингар рассказывал долго и обстоятельно. Описание некоторых мне было знакомо. Орки, гоблины, пресловутые эльфы нескольких видов, гномы, водные жители то ли русалки, то ли водяные, я так и не понял. Но большинство описаний не подходили ни под что мне знакомое.
Самую интересную для меня информацию, которую я ожидал услышать, едва узнал про эльфов и гномов, Ингар подтвердил. Да, в этом мире была магия! Особо вдаваться в информацию по магии и магам он не стал, да я и не настаивал, чтобы не сбивать его с рассказа. Хотя интересовал меня этот вопрос просто жутко, ну ничего, всему своё время, всё узнаю, всё раскопаю.
Ингар, кстати, не считал магию чем–то важным и интересным для обсуждения. Ну есть магия и маги. Да, были в старые времена несколько войн, последняя при его деде была. Во время этих войн появились несколько новых видов, в том числе животных и нечисти. Классические упыри и зомби, кровососы–вампиры, перевёртыши–оборотни и прочие твари.
Рассказывал Ингар долго и много, что не могло меня не радовать. Мы разговаривали несколько часов с перерывом на обед, да и впоследствии я не чинясь спрашивал его обо всём, что меня интересовало, и он никогда не отказывал мне в ответах. Через несколько часов, видимо, устав от моих расспросов, Ингар, сославшись на дела по хозяйству, ушёл во двор, оставив меня на попечении Кары и со своими мыслями наедине. Голова гудела от обилия новой информации, да и, видимо, шишка на голове, почти сошедшая, всё же давала о себе знать. Немного поразмыслив над рассказом своего благодетеля, я не заметил, как заснул.
Глава 3.
Всякое дело совершенствуется овладением техники. Всякий навык достигается упражнением.
Гиппократ
В кровати я провалялся в общей сложности почти неделю. За это время слабость и боль сошли на нет, а в некоторых частях тела, хоть и оставались, но стали несущественными. Свой первый выход из дома в новом мире я совершил с помощью Ингара, который поддерживал меня, чтобы я не навернулся и опять не слёг в кровать на неопределённый срок. Запомнилось мне это событие ещё и потому, что произошло ещё кое–что меня поразившее.
Выведя меня во двор и усадив на скамью у стены дома, Ингар принялся показывать и рассказывать, что и где находится на его подворье. В целом, это был не двор, а крепость в миниатюре. Высокий забор около трёх метров в высоту из вкопанных в землю брёвен толщиной сантиметров в двадцать полностью закрывал обзор на то, что находилось за ним, и окружал участок, навскидку соток в десять, если мне не изменяет глазомер. Внутри этого периметра находились несколько столь же монументальных и основательных построек.
В одной из них я опознал хлев, в другой что–то вроде бани, судя по описанию Ингара. Третья постройка была мастерской. Ингар, по его словам, работал там с деревом. Четвёртая, небольшая, выполняла роль склада. Там были сложены дрова, инструменты и прочий хлам, столь нужный в сельской местности. И венцом всего этого хозяйства был дом.
Жильё заслуживает отдельного описания, потому что меня, похоже, держали в прихожей, а не внутри дома. К такому выводу меня привёл осмотр внешнего вида постройки. Изнутри он казался небольшим и очень скромным. Я считал, что Ингар и Кара, когда оставляли меня в одиночестве, просто уходили в другую комнату. Однако теперь я понял, что это была не просто комната, а непосредственно жилой дом. Я же всё это время провёл в пристройке вроде летней кухни, которая имела как проход в дом, так и во двор.
Сам дом, как я уже говорил, смотрелся очень основательно и солидно по сельским меркам и моим представлениям об этом. Крепкие брёвна плотно прилегали друг к другу и были проложены либо мхом, либо какой–то травой. С моего места я смог рассмотреть три окна, оборудованных мощными ставнями, которые явно служили не просто декорацией и украшением, но и защитой от вторжения. Об этом говорили очень прочные на вид запоры, закреплённые на створках ставен.
Покатая крыша была то ли залита какой–то застывшей смесью, то ли просто обмазана глиной, и выглядела монолитной. Стены покрыты чем–то вроде извести, только цвет у извести намного светлее. Здесь же использовалась смесь по цвету больше похожая на оранжевую краску. Подивившись основательности своего спасителя, я продолжил осматриваться, параллельно слушая Ингара.
Неподалёку от ворот стояла большая и добротная телега, под которой валялся наглый сельский кошак серого окраса. Увидев кота, я вспомнил о своём питомце. Интересно, как у него дела? Что обычно делают с животными, у которых погибли хозяева? Я, к сожалению, никогда не интересовался подобными вопросами. Надеюсь, сердобольная соседка Елизавета Матвеевна, которой мой кот очень нравился, и которого она иногда подкармливала, сможет взять Федота к себе…
Ингар, показав постройки, отправился в хлев по каким–то своим делам, и, видимо, забыв обо мне, выпустил во двор свой зверинец. Ну что сказать, удивлён я был неслабо.
Во время моего выздоровления, когда я был прикован к постели, я постоянно слышал звуки, издаваемые сельской живностью. Теперь я воочию увидел, откуда они раздавались. Из сарая часто доносились привычные звуки мычания коровы и квохтанье кур, были и другие звуки мне незнакомые. Поэтому я считал, что в сарае живёт обычная сельская животина. Но не тут–то было.
Подгоняемые Ингаром, из сарая показались сначала птицы, вроде и похожие на кур, но на деле сильно от них отличавшиеся. Например, вместо клюва была самая настоящая пасть. Добротная такая, по форме на собачью похожая. Зубки в ней видневшиеся явно не под поедание зерна и травки заточены. Перья покрывали только тельце этих кур, шея же и голова были в короткой жёсткой шерсти или щетине.
Следом за курами выскочила пара самых обыкновенных собак. Ну, почти обыкновенных. У них над глазами обнаружились небольшие роговые наросты. Как позже выяснилось, с помощью этих наростов собаки вполне неплохо определяют наличие магии которая всегда имеется в опасных тварях. В остальном же это были вполне добродушные двор–терьеры деревенского пошиба.
Следом за собаками вышли самые простые корова и лошадь. Правда, лошадью называть такого монстра я бы не рискнул. Это просто помесь огромного тяжеловоза и динозавра или ещё какой ящерицы больших размеров. Теперь размеры телеги удивляли совсем иначе. Поначалу она мне показалась слишком большой, но при виде тягловой силы для неё мнение моё изменилось на противоположное – это коняшка крупновата для телеги.
Корова меня не впечатлила, таких бурёнок я в детстве насмотрелся, а вот лошадку я разглядывал долго. Начинались отличия от вполне привычного мне образа с ног. Если у обычной лошади они заканчиваются копытами, то здесь были лапы наподобие кошачьих, с внушительными когтями, которые та продемонстрировала при потягивании. Как и у кошек, эти когти прятались в меху и со стороны были незаметны.
Всё тело лошади, кроме нижней части ног, было покрыто мелкой чешуёй, смотрелась которая просто потрясающе: зеленоватый отлив с чёрными вкраплениями, на солнце матово сиявший и играющий красками. Голова была вполне обычной, если, конечно, не учитывать зубов – опять какой–то сплав собаки и акулы. Но травку лошадка жевала вполне спокойно, как впрочем, и куры. Похоже, живность тут всеядная, что со стороны деревенского использования весьма выгодно.
Хвост лошади тоже был нестандартным, а как у ящерицы, и оканчивался небольшим тонким шипом. Не знаю, как она его использует, но напоминает он хвост скорпиона. Самым же главным отличием были глаза. У обычной лошади это красивые, глубокие зеркала́ души, в которых отражаются эмоции и чувства, испытываемые этим животным. Здесь же были холодные и узкие глаза змеи. Довольно жуткая зверюга. Я, честно говоря, струсил не на шутку, когда весь этот зоопарк вывалился во двор, и я рассмотрел отдельных его представителей. Но им, судя по всему, было совершенно наплевать на новый предмет во дворе, в который я превратился от удивления замерев. Они спокойно разбрелись по подворью и занимались своими делами. Только собаки проявили ко мне интерес, подбежали, обнюхали, дали по паре раз погладить себя и, услышав что–то, с лаем унеслись в неизвестном направлении.