Она так хмурилась при любом непорядке, точно от звука свалившегося на пол ножа или хлопанья двери и впрямь могла произойти трагедия. Но даже когда с ножами, дверьми и прочим не происходило ровно никаких неприятностей, мисс Полли не становилась ни веселей, ни приветливей.
– Когда закончишь все, что обычно делаешь утром, – продолжала мисс Полли, – разбери маленькую комнату на чердаке. Вытащи оттуда все сундуки и ящики, подмети и вымой как следует пол и поставь кровать.
– Хорошо, мэм. Только вот куда мне девать все, что я вытащу?
– Перенесешь в другую часть чердака… Мисс Полли задумалась, потом сказала:
– Думаю, Нэнси, лучше уж сразу все рассказать. Сюда приезжает моя племянница, мисс Поллианна Уиттиер. Ей одиннадцать лет, Нэнси. Она и будет спать в этой комнате.
– Ох, мисс Харринггон! Сюда приедет девочка! Вот хорошо! – в восторге выпалила Нэнси. Она‑то уж знала, сколько радости в доме от младших сестер.
– Хорошо? – сухо отозвалась мисс Полли. – Я бы этого не сказала. Конечно же, я сделаю для нее все, что от меня зависит. Надеюсь, у меня хватит чувства долга и доброты.
Нэнси опять покраснела.
– Разумеется, мэм. Я ведь только хотела сказать, что ребенок в доме, наверное, будет вам в радость.
– Спасибо на добром слове, милая, – совсем ледяным голосом произнесла мисс Полли, – но мне не кажется, что в моей жизни должно еще что‑то быть.
– Захотели же вы, чтобы она сюда въехала, – не сдавалась Нэнси. Она уже чувствовала: если не постараться самой, маленькая незнакомка вряд ли тут встретит радушный прием.
Мисс Полли вздернула подбородок и смерила служанку надменным взглядом.
– Вот уж действительно, Нэнси. Ума не приложу, почему только из‑за того, что моя сестра имела глупость выйти замуж и подарить ребенка миру, в котором, по‑моему, и без того слишком много людей… Почему, я тебя спрашиваю, мне из‑за этого должно захотеться кого‑то воспитывать? Нет, моя дорогая, тут дело не в том, что мне хочется и чего не хочется. Просто у меня, в отличие от многих других, очень развито чувство долга. Хочу еще раз напомнить тебе, Нэнси: убери комнату как следует и не забудь хорошенько промести углы, – закончила мисс Полли и, резко повернувшись, вышла из кухни.
– Слушаюсь, мэм, – прошептала Нэнси ей вслед и, вздохнув, снова взялась за посуду.
Вернувшись в свою комнату, мисс Полли взяла в руки письмо, которое и внесло неожиданную сумятицу в ее жизнь. Оно пришло из маленького городка на Дальнем Западе. Мисс Полли снова внимательно взглянула на конверт, словно еще надеялась, что письмо адресовано не ей. Но на конверте значилось: «Мисс Полли Харрингтон, Белдингсвилль, Вермонт».Мисс Полли достала сложенный вдвое листок. Текст она знала почти наизусть:
Дорогая мадам!
Вынужден с прискорбием сообщить, что преподобный Джон Уиттиер скончался две недели назад. Как Вам, наверное, известно, покойный был пастором‑миссионером в маленькой церкви и получал крайне скромное жалованье. Вот почему состояние, которое он оставил после себя, ограничивается лишь несколькими книгами. Таким образом, дальнейшая судьба его ребенка – девочки одиннадцати лет – совершенно неясна.
Мистер Джон Уиттиер рассказывал мне, что его безвременно умершая жена приходилась Вам сестрой. Но он также дал мне понять, что Ваши семьи не поддерживали дружеских отношений. Несмотря на это, перед смертью он выражал надежду, что Вы, в память о покойной сестре, не оставите девочку своей заботой и, взяв ее к себе, дадите ей подобающее воспитание.
По этой причине я и решился обеспокоить
Вас. К тому времени, как Вы получите это письмо, девочка будет готова отправиться в путь, и все зависит от Вашего решения.